тяжелая, громоздкая, еще времен СССР, стояла вдоль стен — шкаф, кровать, комод, письменный стол и навесные полки над ним. Уютная. И с окном выходящим в сад, из которого через открытые створки плыл густой насыщенный аромат цветущих яблонь.

Вместе с Дарием мы подошли к пристройке, стоявшей особняком. Дед в ней прятался от бабушки, мастерил одному ему понятные вещи и хранил всё. Велосипеды, инструменты — от лопат до паяльников и, бог знает откуда принесенных, микросхем. Он считал, что в хозяйстве всё сгодится.

Замок проржавел, пришлось бежать к соседу с просьбой о помощи. Тот, на наше счастье, оказался дома, пришел, чем-то брызнул внутрь несколько раз из флакончика.

— Это все твое? — Дарий обошел помещение по кругу, едва касаясь пальцами крашеных в вырви-глазно-зеленый цвет стен, полок, сделанных своими руками, деталей. Здесь пахло… Уже Ничем. Спертый воздух закрытого помещения, в котором давно никто не работал. Не пил чай под тихое бормотание старенького радио. Не читал газету под теплым светом «ламп Ильича».

Дед был консерватором до мозга костей и всегда ругался, когда ему «причиняли добро» и вмешивались в его вотчину. Он считал, что в «новомодных штучках» нет души.

— Теперь — да. Можешь взять все, что захочешь. Мне… — голос на мгновение дрогнул, а к горлу подкатил комок. — Я не умею всем этим пользоваться и… Думаю, что дед бы только обрадовался, что его наследие смогло принести пользу.

Дарий пристально посмотрел мне в глаза, тихо поблагодарил и отвернулся.

Мы перенесли в пристройку старое зеркало, купленное по пути по объявлению и я оставила своего гостя одного.

Глава 7. Дарислав

Злюсь. Я торчу здесь уже неделю. И ни на шаг не продвинулся.

Я тяжело вздохнул и отложил в сторону планшет, уже не скрываясь разглядывая Терезу. Глухое раздражение накатило волной — эта женщина невыносима! Как можно думать о чем-то, когда она в таком виде?!

Резко толкнулся ногой, раскачивая кресло. Вот вернусь — закажу точно такое же.

А я вернусь, чего бы мне это не стоило.

Мне нужен этот патент. Это — деньги. Гранты. Поддержка.

Слишком много на мне завязано.

Где я ошибся? Месяцы расчетов — все к тграшу под хвост!

Для перемещения по стране используются городские порталы, а вот личные — до сих пор остаются недостижимой мечтой. У меня почти получилось — для начала даже в соседнюю комнату считал успехом. Только делал это в режиме строгой секретности и по ночам. И в последний раз, в ту самую ночь, смог переместится на соседнюю улицу несколько раз.

Почему, проверенная вдоль и поперек, формула дала сбой?

Я же взял «городскую» основу. К «материковым» у меня доступа нет.

Проход через континентальные порталы (и все они в ведомствах, подвластных лишь правителям) — строго регламентирован. В нашем мире их насчитывается по одному в каждой стране. Охраняются не хуже дворцов. Через них мы получаем редкие ингредиенты и стоят они порой целое состояние. Хочешь сэкономить — тратишь время и добираешься, как обычно. Не намного дешевле выходит.

Каким чудом я перенесся в иной мир — до сих пор не понятно.

Если существование таких порталов станет известно…

Тграш! Зажмурился до черных пятен в глазах. Сердце остановилось, а потом забухало так, что на мгновение задохнулся. Не хочу думать, чем это может грозить обоим мирам…

Та-ак… Начнем с начала.

Перед тем, как пространство меня «выплюнуло» — а по другому не скажешь — меня несколько раз выбрасывало в родном мире. Самый первый — в трущобе на окраине столицы. Я уже и забыл, как это — приземлится с размаху мордой. До сих пор удивляюсь — чудо, что ничего себе не сломал.

«Погостил» в краях, где мы на последнем году обучения практиковались. Жуткое место. Там обрели последний приют несколько моих сокурсников..

К Терезе я попал на последнем издыхании. Каждое движение отдавалось ноющей болью. По телу будто стадо вакков прошлось. Я даже не сразу понял, где очутился. Голова кружилась, словно пил всю ночь напролет и во рту — ятти насрали. Поначалу решил — все! Я в аду. Или его преддверии.

Кому рассказать — не поверят! Не смог разглядеть женщину в существе в странной одежде, с настолько вонючей жижей на голове, аж глаза заслезились?

Это потом в голове прояснилось. Я же назвал ее чудовищем! Как же я потом радовался, что она не знает наш язык! Может она — алхимик и проводила ритуал по изменению цвета волос? Я слышал, что они все немного «того», но алхимики скрываются. Еще бы, после стольких лет преследований…. Мне кажется, что это справедливо и к магам — нас тоже не особенно любят.

Когда удалось осмотреться, понял, что вломился в чей-то дом. И намусорил знатно. Где-то глубоко подняла голову совесть. Как подняла — так и положила, настолько устал. Если бы не осознание, что, возможно. мне придется просить помощи, я бы остался лежать там, где «приземлился» — такую степень крайнего истощения испытал лишь однажды.

Речь непонятная, хоть на чары «лингвир» сил хватило. Видимо он у меня остатки и выпил — я не смог за собой прибрать. Представляю, как мои ученики повеселились бы, увидев меня с метлой.

Дети, их родители, которые мне доверились… Я не имею права их подвести.

Слишком много на мне завязано.

Надеюсь, ради своего возвращения в родной мир, убивать никого не придется…

Мой блуждающий взгляд зацепился за хохочущую Терезу — она стояла рядом с оградой и флиртовала с мужчиной.

Память услужливо подбросила воспоминание о дне, когда на пороге вырос высокий хлыщ. Вадик, кажется.

Как вспомню, так кулаки сами сжимаются.

… Высокий, самовлюблённый пи…пижон. (Н-да. Поднабрался я тут словечек)

С жалким подобием веника. Из цветов.

Из глубины комнаты мне было отлично видно обоих, а через приоткрытое окно — ещё и всё слышно.

Тереза смотрела куда угодно, избегая встречаться с ним взглядом.

— Ты зачем приехал-то, Вадик? —