— Что? Что происходит? — воскликнул Боб.

Вслед за первым прибором замигали все остальные. Энергия, которой была наполнена камера ученой, стала рассеиваться. А температура шарашила вверх.

— Этого не должно быть! — заорал Боб и кинулся к камере, стараясь разглядеть, что происходит внутри, но резко отскочил, словно его ошпарило или ударило током.

— Она не реагирует! — заголосил Мерфи, продолжая мучить прибор. — Что-то мешает. Будто Мерзлота не желает ее покидать. Черт! Я не знаю, как это объяснить.

— Будто она газует на ручнике? Или словно фильтры забиты? — промямлила застывшая Эбби.

— Наверное. Не знаю, — Мерфи опустил руки. — Но мы ее теряем. Это что-то на энергетическом уровне.

Я увидел, как один из графиков кардиомонитора, еще недавно начавший слабо, но уверенно «поднимать голову», взбрыкнул до верхней планки и рухнул в ноль, вытянувшись в прямую линию. Еще и писк противный, на который в обычных больницах, вся смена несется к больному, начал бить по ушам.

— Не-не-не, терять в планах не было, — я выскочил из лаборатории и помчал к своему креслу.

Добро пожаловать в центр управления «Буревестника»

ЧИЛАБ на чиле!

Отмахнулся от приветствия, которое совсем сейчас не отображало действительность, и вплотную приблизился к камере.

Почувствовал сопротивление воздуха, а, точнее, того, что клубилось в камере и уже просачивалось наружу. Активировал «ведьмачье» зрение и несколько раз быстро выдохнул.

Энергетического кокона уже не было. Тощие, вялые «ленты» трепыхались, опутывая тело девушки. Но проблема была глубже — основания лент плотно сидели внутри чуть ли не каждого органа. И хоть рентгеновского зрения у меня не было, я четко видел белые плотные сгустки, похожие на червей, впившиеся в розово-зеленую ауру.

Глубоко засели. Два в районе сердца, сразу с десяток в мозге, еще сбоку, несколько, как стальные импланты на рентгеновском снимке расселились по ногам и рукам.

Не знаю, почему такого не было у меня. Может, монолит другой — на уровне головы даже цвет собственной ауры человека выглядит иначе. Цвет насыщенней и общий поток плотнее, будто там что-то заложено. Может, это последствия двухнедельной нестабильной подзарядки.

Не важно — важно, что Мерзлота не хотела отдавать свою добычу.

Стал просто действовать.

Доверился интуиции и Ориджу. Вытянул обе руки, преодолевая жжение на руках, и уткнулся в стенку камеры. Почувствовал ток энергии, создающей общее поле между мной и девушкой.

Жадный ток. «Ленты», словно узнав своего донора, встрепенулись и начали липнуть с обратной стороны стекла. Но, энергии я не дал. Точнее, дал, но в формате точечного энергетического удара. Восстановил в памяти то чувство, которое испытал во время лечения мамонтов, и поменял плюс на минус. Представил, что у меня в руках электрокоагулятор, сам себе удивился, что вспомнил такое заумное слово.

Пофиг! Горелка у меня в руках или лазерный резак! Не важно, как называется, важна суть! Я здесь теперь доктор и я буду жечь.

«Лентам» это не понравилось. Прилипшие отростки из подводных водорослей, мягко стелющихся под течение, ощерились, превращаясь в растревоженных змей.

Фантазия разыгралась, но так проще было передавать Ориджу свои мысли. Взаимодействовать на уровне образов, соединяя мое сознание и его систему. Сфокусировал энергетический луч, сжав его до уровня миниатюрного скальпеля и не реагируя на укусы «лент» потянулся к ближайшему белесому пятну.

Первый пошел — выжег мелкого опарыша, паразитирующего на внутренней энергии девушки. Выругался от нестерпимого желания расчесать себе руки — жгло неимоверно, будто меня не только змеи кусают, но они еще и пчел с комарами позвали.

Постарался отключиться от всего. Не только от ощущений, но и от внешних звуков, все время возвращавших меня в реальность. Тревожные сигналы приборов, восклицания Мерфи, Боба, робкие команды Эбби. Все это как будто отодвинулось куда-то на десятый план.

Напал на следующий сгусток. Выжег его. Осмелел и начал приближаться к сердцу, понимая, что там риск ошибки или неточного движения станет еще выше.

— Алекс, я не знаю, что ты делаешь, но это помогает, — где-то далеко прозвучал голос Мерфи.

— У него слишком быстрый расход энергии, я принесу еще аккумуляторов, — это уже Эбби и как будто еще дальше.

— Алекс, пожалуйста, вытащи ее… — а это Роберт.

— Капец, не успеем! — и снова Мерфи.

Я заскрипел зубами, стараясь сохранить концентрацию и при этом ускорить действия Ориджа. Ощутил сильное давление в голове. Виски пульсировали. Мыслей не было. Состояние близкое к трансу. Зато система поняла, что я хочу.

Руки Ориджа засветились оранжевым, и проекция энергетического скальпеля раздвоилась, потом еще раз и еще. На экране вокруг мешанины из энергетических всполохов и бледно-белых «паразитов» появилась пунктирная сеть. В блоках которой начали фиксироваться цели для поражения. Появился индикатор накопления заряда перед массовым ударом.

Емкости Ориджа не хватило, но как раз в этот момент появилась Эбби. Накрыла меня моей зарядной сетью и подключила к ней несколько пауэрбанков. Писк кардиомонитора практически совпал с сигналом системы, натягивая звук тягучего писка до предела.

В руках Ориджа сформировался и начал пульсировать оранжевый шар, похожий на солнце с множеством лучей. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Я почувствовал, как мое физическое тело пробило током. Голограмма расширилась и взорвалась, разлетевшись на много маленьких дротиков, метнувшихся к плотным белым теням.

Все вспыхнуло и погасло. Вообще все — свет в лаборатории, все приборы вокруг камеры и сама камера. Но и «ленты» вместе со своими «корнями» рассыпались в прах.

Кажется, рядом зависла Искорка. От нее шли какие-то сообщения. Что-то связанное с аномалиями вокруг станции. Что-то произошло вокруг, среагировав на тот выброс энергии, что я здесь устроил. Но я был настолько погружен, прислушиваясь к окружившей нас тишине, что даже дышать не мог.

И сделал вдох только тогда, когда услышал звук включившейся вентиляции и треска ламп, подхвативших резервный генератор. Негромкими хлопками начали включаться приборы, загорелась подсветка камеры и начал пыхтеть компрессор.

Мимо меня пронесся Мерфи, бросился к приборам и начал, словно пианист, стучать по кнопкам.

— Получилось… — шепотом произнес доктор, оглядываясь на нас, потом посмотрел на кардиомонитор, на котором загорелись мигающие цифры, и закричал, чуть ли не подпрыгнув. — Получилось!

Эбби с Робертом тут же бросились к камере. Потолкали Мерфи, накинувшись на него с кучей советов и вопросов с двух сторон. Боб шел по какому-то чек-листу от Симонова, уточняя, не забыл ли Мерфи каких-то особых витаминов. А Эбби спрашивала, можно ли уже лезть в камеру, чтобы пациентку хоть в порядок привести.