«ты». — Я сейчас вызову охрану — и духу вашего здесь не будет!

Это он уже нас всех скопом имел в виду.

— Ха-ха! — злобно зашлась Галя. — Напугал до смерти! Да мы такой скандал поднимем! — Под словом «мы» она тоже явно имела в виду всех нас. — От тебя и твоего Шелеста только мокрое место останется!

У Бреусова все лицо перекорежило. Мне показалось, что он сейчас мокрого места от самой Гали не оставит. На всякий случай я напружинилась, прикидывая, куда нанести упреждающий удар. Но, видать, люди, которые в политике крутятся, умеют вовремя взять себя в руки.

— Значит, так, — сказал Виталий Сергеевич, с трудом, но сдержавшись. — Я предлагаю изменить тон нашей беседы. Предлагаю это вам, — он глянул на Галю, — и вам, — он обвел взором нас троих. — Хотя вы, — он явно имел в виду опять же нас троих, — выступаете, судя по всему, в роли группы поддержки.

— Мы работаем с Севой в одной редакции, — заявили сестрицы.

— А я — подружка Гали, — проинформировала я.

— А вы, — Бреусов опять перевел взгляд на Галю, причем ему это явно не доставило удовольствия, — подружка Севы?

Галя молча кивнула. Она по-прежнему кипела и, похоже, боялась, что, если откроет рот, тут же Бреусова обматерит.

— Так вот. — Виталий Сергеевич окончательно взял себя в руки и даже соизволил сесть назад в кресло. Правда, теперь он уже не стал разваливаться в нем, словно барин на софе. — Желтухин действительно работает со мной. Это не бог весть какая тайна. Но уже четвертый день он на работу не является, на звонки не отвечает, я пять раз посылал к нему домой людей, но он дверь не открывает. Вы, — он неприязненно посмотрел на Галю, — спрашиваете меня: где он? А я точно такой же вопрос задаю вам.

— Но я не знаю! — раздраженно бросила Галя.

— А я догадываюсь, — скривился Бреусов. — Запил ваш приятель. Элементарно запил! И где-то отсиживается. Или вы будете меня уверять, что он образцовый трезвенник?

— Нет, не буду, — неожиданно растерялась Галя. — Но ведь он… когда с вами работает… никогда… ни разу.

— Это потому, что я его всегда в кулаке держу. — Бреусов потряс кулаком. Кулак у него был так себе, ничего впечатляющего. — А тут слегка ослабил. И вот, пожалуйста. Мало того, что он мне работу срывает, так еще и вы мне истерики закатываете. Да! — Он треснул кулаком по собственному колену. — Желтухин хороший журналист! Он в нашем городе вообще самый лучший из тех, кто на политические темы пишет! Но он еще и пьет лучше всех! Черт бы его побрал!

— Но это все при мне случилось, — вмешалась Ира. — Севе в редакцию кто-то позвонил. Он сказал: «Я мигом» и убежал. И не вернулся. Ни в редакцию, ни домой. Ни… к вам в штаб он тоже не вернулся?

— И не вернется! — отрезал Бреусов. — Я с ним больше не работаю!

— А если с ним какая беда приключилась?! — вновь начала распаляться Галя. — Вам наплевать?!

— Какая беда? — совершенно обозлился Бреусов. — Вы в больницы звонили? В морги звонили? Нет его там? Вот именно, нет!

— А если его похитили? — подала, наконец, голос я и внимательно уставилась в глаза Виталия Сергеевича. Ответом мне была усмешка.

— Вы детективов начитались? На кой ляд он кому-то нужен? Это он, что ли, в мэры избирается? Или он какие-то особые секреты знает? Или за него выкуп большой дадут? Бросьте вы эти фантазии! Объявится ваш Желтухин.

— И — ваш, — напомнила я.

— Мой? Уже нет. Я серьезный человек. Я политтехнолог с репутацией. Я не могу себе позволить подобные проколы. А поведение Желтухина — это уже прокол. — И, многозначительно хмыкнув, Бреусов добавил: — Вот видите, я вам в этом сам признаюсь.

— Значит, вы не будете Севу искать? — с тихим бешенством уточнила Галя.

— Нет, не буду. Мне некогда. А вы можете обратиться в полицию. Можете там рассказать, что ваш любовник вас покинул, не попрощавшись, а вы его непременно хотите вернуть под свое крылышко.

Да уж, не удержался Бреусов, дал волю злорадству…

Глава 5. Игорь

Ее голос произвел на меня впечатление — эдакое сочетание саксофона с арфой. И сама она тоже произвела на меня впечатление — эдакий дорогой рояль светлого дерева. Я не самый большой специалист в музыке, но почему-то в данном случае мне пришли на ум именно музыкальные сравнения. Уж не знаю, почему.

Промежуток между тем, когда я усладил свой слух, и тем, когда усладил свой взор, составил минут сорок. Именно столько времени потребовалось незнакомой женщине на то, чтобы пригласить к телефону Варвару, выяснить, что ее на месте нет, но она скоро будет, поинтересоваться, можно ли к нам приехать, услышать, что всегда рады, и, наконец, появиться на пороге нашего кабинета.

Она была ростом с манекенщицу, с идеальной прической в форме «каре» и в элегантном светло-бежевом брючном костюме, который замечательно сочетался с ее светло-русыми волосами и темно-карими глазами, а фигура вполне позволила бы ей обойтись и вовсе без одежды.

В ней все ласкало взгляд за исключением одной детали. Я всегда считал, что тревожное выражение лица — это не самое лучшее украшение красивой женщины.

— Вы — Игорь? — произнесла она с приятной, но не очень радостной улыбкой.

Я отвесил полупоклон.

— Мы однажды с вами виделись. Но вы меня, конечно, не помните, — сказала она.

Я с сомнением покачал головой. У меня вообще-то хорошая память, а уж на такие лица и подавно.

Она вновь улыбнулась.

— Это было давно, мельком, и выглядела я совсем по-другому.

Ну что ж, коли по-другому, то я мог найти себе оправдание.

— Я одноклассница Варвары, — продолжила знакомая незнакомка, — Сокольникова… Екатерина Валерьевна… Просто Катя. Мы с Варварой на днях случайно встретились, она оставила номер телефона вашего офиса и свой мобильный. Я решила сначала позвонить в офис. Потому что я по делу… — Она грустно вздохнула. — Мне нужна ее помощь. И ваша, вероятно, тоже.

— Чем могу служить? — откликнулся я с готовностью человека, пребывающего в бездеятельном ожидании и вдруг обнаружившего, что вместо скуки ему может выдаться приятное времяпрепровождение. — Может, для начала кофе? Или чай?

— Кофе! — раздался за спиной требовательный голос Варвары, которая буквально влетела в кабинет, но резко затормозила, воскликнув удивленно: — Катерина?! Как я тебя рада видеть! А почему ты мне не позвонила?

— У твоей одноклассницы проблемы, — сказал я.

— Да, — кивнула Катя, и Варвара сразу стала очень серьезной. — Мой отец… Он пропал. Вчера поздно вечером вышел погулять с собакой и не вернулся. Собака вернулась, а он нет.