Шрифт:
Закладка:
Если Юлий Африкан по его умственной физиономии представляет Януса, одна сторона лица которого прекрасна, а другая безобразна, то спрашивается: к категории каких произведений Африкана относится его хронография — к превосходным-ли, рекомендующим ум автора с наилучшей стороны, или же к некрасивым, роняющим репутацию автора? Ни то, ни другое. Хронография Африкана по достоинствам много ниже его писем, но значительно выше, чем хεοτοί. Хронография средних научных достоинств[49]. Этот труд христианского хрониста до нас не сохранился. Благодаря трудолюбию немецкого историка Гельцера, произведение Юлия Африкана восстановляется в настоящее время — по его содержанию. Он выдал два тома, служащих к ориентированию в вопросе[50]. Хронография Африкана состояла из пяти частей. Пятая часть заключала самые интересные для нас сведения, так как она описывала времена после появления христианства до эпохи, когда писал автор. К сожалению, об этой части произведения Африкана менее всего дошло известий: преемники Африкана, которые с замечательным усердием списывали весьма многое из хронографа его, почти не делали выдержек из пятой части его труда. Изо всей пятой части хронографии сохранилось до нас два-три места или цитаты, но на основами этих отрывков трудно что либо сказать о характере хроники, поскольку она касается христианского периода истории[51]. Да и ожидать, по-видимому, каких-либо открытий в этой сфере мало оснований. До нас дошла заметка одного серьезного знатока древне-христианской литературы — патриарха Фотия, из которой видно, что Африкан очень бегло обозревал христианский период истории[52]. Притом же, хотя позднейшие византийские составители хронографии, — а их весьма много, — и очень усердно пользовались трудом Африкана, но естественно оставляли без внимания пятую часть древнего хрониста, так как христианский период истории был гораздо подробнее описан в церковной истории Евсевия, которая и вытеснила из употребления ту часть хронографы Африкановой, которая касалась времен после Христа.[53]
Хотя хронография Африкана не дошла до нас, и хотя о пятой части ея, касающейся христианского периода истории, почти ничего неизвестно, однакож наука не отказывается от исследования двух важных вопросов, возбуждаемых изучаемым трудом: в 1-х, какое значение имеет труд Африкана в развитии церковной историографии, во 2-х, в каких отношениях историк Евсевий стоял к Африкану, как своему предшественнику. Займемся и мы этими вопросами.
Рассматривая первый вопрос, мы должны вместе с Гельцером назвать Африкана «отцом христианской хронографической литературы»[54]. Уже этим одним определяется значение нашего хрониста. Представляется с первого взгляда не особенно важным — начать собою ряд христианских хронистов, сделаться писателем первой христианской хронографии: «взял да написал». Но не так на деле. Легко так говорить, но не легко было осуществить предприятие. Прошло более двух веков от начала христианской веры, но никто ничего не сделал для истории в христианском духе. Было составлено христианскими писателями (апологетами) нечто в роде кратких синхронистических таблиц, представляющих собою попытку уяснить: какие библейские события с какими общеисторическими событиями были одновременны или современны, но с такими опытами уйти далеко было невозможно. А именно при таких условиях и начал свой труд Африкан[55]. Полагают, что скудость исторических знаний у христиан III века и побудила его заняться составлением хронографии[56]. У Африкана под руками, при составлении хронографии, было не мало писателей — историков как иудейских, так и языческих[57]. Но они писали со столь различными планами и целями, что свести материал к единству было делом весьма трудным. Нужно было прежде всего найти какую-нибудь исходную точку для своего труда не где-нибудь на стороне, а именно в воззрениях библейско-христианских. Так и сделал первый христианский хронист. Мерилом, с которым он приступает к своему делу, была для него Библия. Отправляясь и основываясь на ней, он должен был осветить ход и последовательность явлений универсальной истории. Применяясь к библейскому рассказу о шести днях творения, он разделил всю историю на шесть тысячелетий, указав в ней два периода: первый период от Адама до смерти Фалека, при коем произошло рассеяние рода человеческого[58], период, обнимавший 3000 лет; второй период от смерти Фалека до исполнения времен, т. е. до явления Спасителя, обнимающий дальнейшие три тысячелетия, хотя и неполных, причем хронист высчитал, что год рождения Христа падает на 5500 лет сотворения мира. По заключении шестой тысячи, по воззрению Африкана, должен был наступить конец мира и открыться тысячелетие субботствования, т. е. тысячелетнее земное царство Христа с верующими. Из этого видно, что Африкан стремится осветить историю мира с новой библейско-христианской точки зрения[59].
Кроме указанного, дает значение хронографии Африкана еще следующее: писатель уничтожил то средостение, которое доселе разделяло культурные народы. Римлянин знал свою римскую историю, грек — греческую, иудей — свою еврейскую. Каждый из этих народов смотрел на себя, как на народ, ничего или мало имеющий общего с другими народами. У каждого из них историческая точка зрения страдала сепаратизмом. Африкан первый становится на более возвышенную точку зрения, рассматривая и иудея, и римлянина, и грека, как культурные факторы в универсальной истории[60] — Даже в том, повидимому, простом факте, что Африкан начинает свою хронографию с Адама, а не от сотворения мира, представители современной нам науки усматривают выражение и заявление того серьезного исторического смысла, каким обладал Африкан. Ибо Африкан в этом случае показал, что под историей вообще он понимал именно историю человечества, почему и оставил
