Шрифт:
Закладка:
– Конечно. – Я оживляюсь.
Он достаёт из заднего кармана принтерную распечатку.
С бумажного листка смотрит молодая девушка, лет двадцати – двадцати двух, миловидная. Озорные глаза тёплого чайного цвета и русые волосы, рассыпанные по плечам.
– Ох, какая красавица! – Я возвращаю фотографию. – У тебя могут быть только самые лучшие девушки, Володя!
– Ма-а-амочка. – Он берёт мою руку и прикладывает ладонь к своей щеке.
Цепь от наручника провисает над столом.
– Расскажи мне, как? Что? И… – Я хочу спросить: «Что дальше?», – но остерегаюсь.
– Даже сам не знаю, как так получилось. – Он мечтательно смотрит в небо. – Боюсь загадывать, но, может быть, это судьба?
Судьба? Мне стало тошно.
Чем эта девочка заслужила такую судьбу?
– Мамочка, я хочу вас познакомить! – выпаливает он.
– Ого! – Я закашливаюсь. – И как ты думаешь это устроить? Мы поедем…
Сердце предательски застрекотало: «А вдруг?»
Робкая надежда новорожденными крыльями заметалась между лопатками.
– Не говори глупостей! – Он досадливо морщится. – Никуда мы не поедем, я привезу её сюда, нечего тебе беспокоиться!
– Сюда? – грею руки о чайную чашку.
Господи, помоги этой несчастной девочке!
– Я уже всё придумал, – он заговорщицки подмигивает, – сейчас я тебе расскажу, доедай…
Доедая вожделенные котлетки из лосося, Елена размышляла, что заказать на сладкое – морковно-облепиховый десерт или карамельно-ореховый криспер. Кстати, что это – криспер?
И к десерту отлично подойдёт коньяк, вряд ли он будет такой выдержанный, какой ей обычно дарили благодарные пациенты.
«Кира, конечно, дурочка малолетняя, – Елене было немного стыдно, что она думала так про дочь, – знает ведь, куда уколоть!»
Она прикрыла глаза…
Полузабытые воспоминания мозаично рассыпались: новогодний вечер и Елена – почти двадцатидевятилетняя, красивая – с белокурыми волосами до плеч. Аспиранты, доценты, младшие научные сотрудники… Она накручивала серпантин на палец, пытаясь пристроить куда-нибудь бокал с шампанским, когда к ней подошёл мужчина, уже не молодой, лет сорока или чуть-чуть за. «У него ещё был друг, длинный, в очках и с мерзкой бородёнкой. – По необъяснимой причине Елене не нравились мужчины с растительностью на лице. – Что же всё-таки тогда было? Такие провалы в памяти не бывают просто так – может быть, меня опоили?»
Целые куски того вечера и ночи зияли белыми пятнами.
Он подошёл – чуть выше среднего роста, тёмные кудри, карие, со смешинкой глаза, белозубая улыбка и манеры уверенного в себе человека. И вот они уже на ты, и зовут его Лёшей, он наливает ей шампанское и знакомит с бородатым высоким другом. Хохочут над толстой тёткой в короткой юбке, потом бой курантов, загадывают желания, целуются. Ещё шампанское… Она не попадает рукавом в пальто… Лязгает тяжёлая дверь старого лифта, хлопает дверь парадной.
Снова рядом с ними оказывается его высокий приятель с какой-то рыжей девицей. Бородатый и Лёша стоят возле парадной и курят, кажется, спорят или ссорятся, Елена пытается вслушаться в разговор, но до её сознания долетают только обрывки фраз: «Опять?!», «Завязывай, Дим!» Рыжая девица тянет бородатого за рукав и писклявым голосом говорит, что замёрзла. Бородатый что-то достаёт из кармана… Какой-то маленький красный шарик… или что это? Ключи? Да, ключи с брелоком – отдаёт Лёше, смотрит на неё долгим внимательным взглядом, машет рукой и уходит. Он чем-то недоволен, этот бородатый друг чем-то очень недоволен. Елене становится смешно. Дальше – провал.
А потом они с Лёшей валяются в снегу, изображая «ангела», он оказывается сверху и целует её. Вот в его руках зажигалка – близко-близко от её лица. Стоп! Она курила? Раньше этот момент не всплывал в памяти. Елена чуть поморщилась – ей хотелось остаться в этих воспоминаниях и одновременно совсем не хотелось их ворошить.
Официант принёс десерт.
«Я ведь не курила никогда. – Она снова будто бы ощутила запах дыма. – Или это он курил?»
Тёплая батарея в обшарпанной парадной, к которой она прислонилась замёрзшими коленками. Он обнимал её со спины, прижимая к себе. «Я хочу домой!» Стоп! Елена открыла глаза. Противная дрожь пробежала по спине. «Я говорила ему, что хочу домой?» Смутное ощущение чего-то горького и гадкого было в этом воспоминании. «Я хочу домой!»
«Нет-нет, нет, не буду это вспоминать. – Она съёжилась, стараясь отгородиться от прошлого, назойливо стремящегося протиснуться в настоящее. Усилием воли она заставила себя глубоко вдохнуть и выдохнуть. – Сейчас я съем что-то карамельно-ореховое и поеду домой. К своей непутёвой беременной дочери, которую родила от неизвестно кого».
Не замечая вкуса, она съела десерт, расплатилась…
Воспоминания снова захлестнули её…
…Прикроватная тумбочка, лампа с тяжёлым медным основанием и рядом бокал красного рифлёного стекла, сквозь который, преломляясь, отражается свет, в бокале – вино. Россыпь голубых незабудок на наволочке, его крепкие руки, держащие её за запястья, держащие сильно… И слова, бьющиеся в голове рефреном: «Я хочу домой!»
И утром та же тумбочка, кружка с водой, цитрамон, записка…
«Так, всё, перестань!» – Елена порывисто встала, достала из кошелька чаевые для официанта, чаевые…
Глеб! Точно, водитель Глеб, которому она так настойчиво пыталась всучить деньги и от которых он отказался. Ей нужно было с кем-то поговорить или чем-то себя занять, чтобы назойливые воспоминания схлопнулись и исчезли в холодных водах прошлого, как затопленные ржавые корабли.
Он взял трубку после первого же гудка.
– Здравствуйте. – Она вдруг растерялась и не знала, что сказать.
– Здравствуйте, Елена, – голос мягкий и уютный, – как вам ужин?
Она смутилась и тут же отругала себя: «Да что я как девочка, в самом деле, это просто водитель “Убера”».
– Было вкусно.
– Отвезти вас обратно?
– Если можно.
– Буду минут через пять-семь. Хорошо?
– Да-да.
– До встречи. – Он отключился.
Елена стояла под небольшим козырьком у входа в ресторан, обхватив себя за плечи, – накрапывал дождик и было зябко. «Лексус» легко прошуршал шинами и остановился прямо перед ней. Как только она села на заднее сиденье, тут же выключилась музыка. Елена спросила:
– Вы всегда такой?
– Какой? – Глеб посмотрел на неё в зеркало заднего вида.
– Внимательный и предупредительный? – Она немного смутилась.
Он смутился тоже:
– Спасибо, приятно это слышать. А вот жена говорила, что у меня есть острые углы.
– Вы женаты? – Она расстроилась.
– Был, – он вздохнул, – поехали? Я помню адрес.
– Знаете, – она продолжила, – хочется спросить, как в одном известном фильме: «И она, конечно, оказалась стервой?» А вы должны ответить, что она прекрасный человек, снова вышла замуж и счастлива. Так и есть?
– Почти, – Глеб снова посмотрел на неё в зеркало, – она действительно была прекрасным человеком и умерла.
Елена вздрогнула, он проговорил это
