Голод куда-то пропал.

– Впечатляет. Но тогда Лиоре точно конец.

– Во-во, – вздохнул он и загремел крышками. Вот у кого аппетит неуничтожимый! – Так что проблемы две. Нужно узнать, что умеет Соул, и придумать, как бы не убить Лиору. Я, конечно, самый сильный ученик в Лагоне… Но этого мало. Надо уметь этим управлять.

– В смысле? – приподнялась я на локте. Тейт отставил наполовину опустевшую пиалу с супом и снова показал мне руку:

– Видишь? Это инструмент. Можно что-то написать, взять, создать, разобрать, приласкать… – понизил он голос, а потом сжал руку в кулак. – И представь, что им можно только бить. Очень сильно. Хочешь взять пиалу – и сразу вдребезги, срываешь кижу – и в кашу, в затылке почешешь – и сразу дыра насквозь. Вот это моя сила.

Мне ярко, как наяву, вспомнилась драка со свободными в пещере, когда мы с Тейтом были связаны сознаниями и все ощущения и мысли делили на двоих. Вот это жгучее, напряжённое, что рвалось из глубины его существа – и есть магия испепелителей? Если да, то не представляю, как таким можно «приласкать». Мощь воистину убийственная – и неконтролируемая, как истинная стихия.

Но если включить логику…

Тейт ведь умеет разжигать костёр магией. И даже больше того – дрова горят всю ночь, медленно и равномерно отдавая тепло. Светящиеся шары у него не иллюзия, в отличие от моих, в их основе какой-то странный процесс, почти не связанный с выделением тепла. Выходит, разрушениями способности Тейта не ограничиваются?

Шрах, сюда бы Тони! Это дома он милый братец-зануда, а вообще-то в научном мире его знают как крупного специалиста по пирокинезу, профессора Энтони Бланша. Старшего и, так, на минуточку, самого успешного сына доктора Дейдры Даймонд-Бланш. У него одних публикаций в серьёзных изданиях полсотни, я имею в виду, действительно знаковых публикаций; а уж просветительских статеек где-то типа «Псионик-экстрим»… Не сосчитать. То, что делал Тейт, по ощущениям смахивало на пирокинез, значит, и методы наверняка в чём-то совпадают… Впрочем, я могу и ошибаться. Результат действий внимающих и поющих – точь-в-точь как у телепатов и эмпатов. Но вот основа в корне иная.

Логика моего мира, боюсь, не поможет.

– А другие испепелители, получается, могут работать тоньше? – спросила я наконец.

– Угу. Мягко сказано, – кисло откликнулся он и скосил на меня взгляд. – Слушай, ты поешь всё-таки, а потом завалимся в мастерскую Чирерори. Посмотришь на испепелителей и сама поймёшь, в чём разница. Ну заодно и я спрошу совета.

Я уже было протянула руку к ополовиненной пиале с супом… да так и застыла:

– Ты знаешь мастера Чирерори? Того пижона в голубом?

Тейт оживился:

– Ну да, он круто одевается. Я поэтому к нему и пошёл… Ну у тебя и глазищи, да шучу я. Шмотки не то чтобы ни при чём, но важнее, что он очень сильный, а берёт любого, кто попросит, не отказывает никому. Хотя вот прям с ним я не занимался, даже до подмастерьев не дошёл. Мне помогали старшие ученики. У него хорошая мастерская – большая, но все друг друга знают.

– И они не будут возражать, если ты приведёшь к ним постороннего? Секреты ремесла и так далее…

Он уставился на меня, как на слабоумное, но милое существо:

– Это Лагон, Трикси. Сюда приходят учиться. И здесь учат всех. Какие ещё секреты? Если знания таить друг от друга, то магия застынет, новое перестанет появляться, а старое забудется.

Я поспешно уткнулась в пиалу с супом. Мне стало стыдно.

Нет, не за себя – за свой мир. Я вспомнила университет, где работала мама. У нас исследования – значит, гранты, а гранты – это деньги. Государственные структуры, естественно, публиковали результаты, но сам процесс, так сказать, проходил в закрытом режиме. Учёные, работающие над личными проектами, предпочитали помалкивать; нередко получалось так, что в двух соседних университетах проводились независимые исследования по одному и тому же вопросу, а информацией никто особенно не обменивался. Как же, уведут идею, раньше добьются успеха – и прощай, очередной грант!

И это в государственной сфере. А в коммерческой… Развёрнутые итоги экспериментов никто не публиковал. Компании продавали готовый продукт, не больше. Лет пятнадцать назад разразился жуткий скандал: некая фармацевтическая фирма разработала лекарство от лихорадки Астона, запустила его на рынок – и взвинтила цены. В разгар эпидемии в беднейших странах! Право монополиста… И неизвестно, сколько бы в итоге людей погибло, но одна не слишком щепетильная северная держава, не выкупая патент, исследовала лекарство – а потом модифицировала его и на условно законных основаниях обнародовала технологию производства.

Мама всегда говорила, что знания нельзя делать товаром. Удовольствие, роскошь, комфорт – да. Развлечения – пожалуйста. Поэтому роман «Убитые в скворечнике» можно продавать втридорога и бороться против распространения нелегальных копий, а учебники и научные работы должны находиться в свободном доступе, иначе это путь к деградации.

Кстати, о деградации…

– Слушай, – позвала я Тейта, отставляя пустую пиалу. – Но ведь свободные вроде бы не делятся знаниями? Даже с членами семьи?

– Ну да, – недобро улыбнулся он. – Поэтому они и проиграют в итоге.

– Любопытно, – протянула я. – И что, в Лагоне всегда были такие порядки?

– Не, – вздёрнул он подбородок. – Оро-Ич много чего поменял, но это когда было… В общем, настоящий Лагон и начался с Оро-Ича, а до этого был просто очень большой и сильный клан, куда охотно принимали способных магов со стороны.

Меня что-то царапнуло, некая неправильность… Кажется, для жестокого и кровавого постапокалиптического мира логичнее подход свободных. А нововведение Оро-Ича слишком цивилизованное, словно привнесённое из другой культуры. Как и многие его идеи, впрочем. Представление о резонансе, например – не думаю, что многие разделяют убеждения мастера Лагона.

Хотела бы я ещё спокойно поразмышлять на эту тему, разложить всё по полочкам, но Тейт не позволил. Он подгонял меня, пока не опустела коробка из приюта Митчи, и, что самое интересное, ничего не объяснял. В мысленном фоне у него мелькали разрозненные образы – что-то насчёт зрелищ и тренировок. После завтрака мы сорвались как на пожар.

– И куда? – успела я спросить на бегу.

Рыжий молча указал на кольцо деревьев правее холма, скрывавшего внутреннюю долину Лагона. Над верхушками поднимался сизоватый дымок.

– Там… поляна? – уточнила я с трудом. Дыхание уже сбилось. – Мастерская Чирерори?

– Тренировочный кратер, – ответил Тейт так мечтательно, что мне стало не по себе. – Взрывы, разрушения, хаос!

– Лучше не придумаешь.

– Ну да! – горячо подтвердил