этот выпуск последний или после него вышло уже еще не один десяток, Надежда не знала, а потому прихватила на всякий случай, в надежде, что и про род этого тела информация тоже найдется.

К огромному сожалению женщины, кабинета, как она представляла, в доме не имелось. Зато в спальне, приводя ее в порядок — меняя постельное белье и вытирая поверхности, до которых дотрагивалась, от греха как говориться подальше, Надежда нашла вполне приличную горку мелких, похоже медных монет в чаше, а еще несколько желтых, видимо золотых червонцев и десяток серебряных монет.

Решив разобраться с номиналом денег позже, женщина еще раз оглядела комнату, но так ничего и не нашла.

К ее разочарованию, другие комнаты оказались и вовсе нежилыми. Порывшись в шкафах, Надежда нашла довольно пыльный ношеный уже сарафан, видимо брошенный предыдущей хозяйкой за ненадобностью, широкую, неприятного болотного цвета юбку и три когда-то белого цвета, а теперь застиранного до серого оттенка блузки. Белья ко всему этому великолепию, к сожалению, не прилагалось, как и чулок с обувью, а потому, порывшись в гардеробе бывшего хозяина, она прихватила странного вида кожаные тапки с задником и напихав в носок тряпок урегулировала размер.

6. Неласковый мир

Девятнадцатый день пребывания в чужом доме Надежда Константиновна встретила довольно оптимистично и с собранной сумкой, больше напоминающей плотный мешок с одной большой, длинной лямкой через плечо.

Позаимствовала женщина немногое. Кроме одежды, что нашла в брошенной господской спальне, она прихватила пару простыней на всякий случай, платье горничной, немного мелочей в виде расчески, гребня, иголки с нитками и булавок которыми регулировала размер своей одежды, мыло и шампунь. Также, на всякий случай, Надежда Константиновна сложила с собой пару кругов сухой колбасы, два небольших мешочка крупы и головку желтого, слишком мягкого по ее мнению сыра.

Вымыв в последний раз все, где она жила и готовила, Надежда дождалась сумерек и с бешено колотившимся от страха и волнения сердцем, прихватив больничную коляску, выскользнула из страшного дома, ставшим ей прибежищем на почти полные три недели.

Как и ожидала женщина, на улице, оказавшейся тупиком, было не так уж и страшно. Придерживаясь тени домов, Надежда быстро проскочила к единственному выходу и пытаясь сориентироваться, прислушалась.

Город, пусть и самая его окраина жил своей жизнью. С любопытством оглядевшись, женщина отметила, что дома здесь хоть и одноэтажные в большинстве своем, но, как и тот из которого она сбежала, вполне приличные, имеющие свои дворы — садики и хорошо освещены магическими светильниками, что говорило если не о богатстве, то о состоятельности жителей.

Пройдя еще немного, и свернув к домам попроще и победнее, женщина снова прислушалась, а потом довольно улыбнулась. Где-то в стороне, не слишком далеко, раздавалась то и дело прерывающаяся, рваная музыка, пьяные крики и визгливый хохот женщин.

— Ага, то, что надо, — хмыкнула она и, продолжая держаться в тени домов, направилась в сторону шума.

Пристроить коляску к стене питейного и судя по всему, довольно дешёвого публичного дома удалось незаметно. Протерев последний раз ручки, за которые держалась, уверенная, что уже через час та исчезнет в неизвестном направлении, Надежда отступила в темноту и довольная собой припустила в обратную сторону.

Искать приличное и недорогое жилье пришлось часа два. Уже поздней ночью, добравшись до другого района, где дома были двухэтажными и намного больше, чем предыдущие, Надежда ввалилась в освещенный холл постоялого двора, на который указал ей местный аналог интернета в браслете. Решив, что здесь будет безопаснее, чем таскаться всю ночь по улице, она облегченно выдохнула и тяжело облокотилась на деревянную, покрытую лаком стойку.

— Ну, чего тебе? Попрошайкам не подаем! Работы для таких как ты, тут нет! Это приличное заведение, — раздался рычащий громкий голос справа.

Надежда вздрогнула и напряглась, наблюдая, как из-за неприметной двери вышел огромный бородатый мужик и, окинув ее недовольным, можно даже сказать презрительным взглядом, устроился за стойкой.

— Да, уж, не любят здесь гостей, совсем не любят, — протянула женщина скривившись.

Глядя на хамоватого хозяина, желание заселяться в негостеприимный дом пропало напрочь, но проблема заключалась в том, что не привыкшие к такой нагрузке, еле державшие ноги, да и практически наступившая ночь, поискам другого места не способствовали абсолютно.

Решив, наплевать на гордость и перебиться до утра, она окинула неприятного мужика неприязненным взглядом и, вытащив подготовленный десяток мелких монет, выложила на стойку.

— Комнату, до утра, — буркнула она, подавляя разгорающуюся в груди злость, — ужин легкий, кувшин с отваром и воды для умывания на утро.

Надежда скривилась на поднятые в удивлении брови мужика, но выложила еще две запрошенные хозяином заведения монеты и, подхватив протянутый ключ с биркой, поплелась к лестнице на второй этаж.

Утро встретило женщину болью в мышцах, плохим настроением и настойчивым стуком в дверь.

— Вода для умывания, — сообщила ввалившаяся дивчина с как минимум пятым размером груди широкими бедрами и простоватым конопатым лицом. Грохнув металлическим кувшином в цветочек об таз для умывания, она быстрым, профессиональным взглядом осмотрела комнату с небогатыми пожитками постоялицы и, придя к какому-то только ей понятному выводу, заученно улыбнулась.

Надежда, желание убивать у которой от шума только усилилось, негостеприимно нахмурилась, но как назло, странная девица покидать комнату не торопилась.

— Может еще чего подать? — растянула она губы не слишком искренне, — завтрак может нужно или горшок, чтобы в конец коридора не ходить? А может, вам постирать чего требуется, так вы скажите, это мы мигом. А откуда вы? Надолго у нас? А может, винца хотите? У нас хорошее есть, красное!

Вопросы, как и навязчивое внимание выпытывающей что-то девицы, женщину насторожили и кое-как, вытолкав странную, не слишком приятную прислугу, Надежда поспешила встать. Что-то здесь ей не нравилось, но понять, что именно пока не получалось.

Решив не испытывать судьбу, а съехать из неприветливого места как можно скорее, женщина быстро умылась и перекусив своими запасами, запила все вчерашним отваром.

Собирать, так и не разобранные вещи не пришлось, поэтому, кое-как пригладив помятую за ночь юбку, и отметив машинально, что стала еще больше похожей на бездомную, Надежда подхватила мешок с вещами и направилась к выходу.

Покинуть постоялый двор так просто ей не удалось, поскольку уже у стойки ее перехватил вчерашний мужик и, твердо ухватив за локоть, увлек в сторону.

— Ты это, девка, прости, если чего, не спознал вчера, думал, легкий заработок ищешь, вот и наговорил лишнего, — сказал он, старательно улыбаясь, — много тут разных ходит, а ты и не похожа на постоялицу, что заплатить в состоянии.