— Кстати, шкипер Дуглас до сих пор работает. Фрахтованием ведает один парень, Эндрю Уилер. Дугласу, наверное, уже восемьдесят стукнуло.

— Ох и попало мне в тот вечер от матери… — Винсент кашлянул. — Спасибо, что похороны организовал.

Уок потянулся к щитку от солнца, опустил его.

— Может, расскажешь о ней? — Винсент дернулся, поменял положение — сел с ногами. Лодыжки оголились на дюйм.

Уок затормозил перед железнодорожном переездом, перед товарняком: стальные коробки вагонов, ржаво-красная краска, зубодробительный лязг.

Проехали, свернули к городку, который жил, покуда велись работы в шахтах. Только тут Уок выдавил:

— Она в порядке.

— У нее дети.

— Дачесс и Робин. А помнишь, как мы впервые увидели Стар?

— Помню.

— Взглянешь на Дачесс — в тот самый день и вернешься.

Впрочем, Винсент, судя по выражению лица, уже и так вернулся в тот день, когда отец Стар прикатил в Кейп-Хейвен на своей «Ривьере». Уок с Винсентом гоняли на великах. Заметили сквозь заднее стекло, что незнакомый «Бьиюк» набит под завязку свертками, коробками, чемоданами. Чужая, новая жизнь. Уок и Винсент стояли плечом к плечу, вцепившись в рули своих «Стелберов»; солнце жарило им загривки. Мужчина — крупный, широкоплечий — первым выбрался из автомобиля. Смерил их оценивающим взглядом, будто насквозь видел, что они собой представляют. Два пацана, у которых предел мечтаний — найти бейсбольную карточку Уилли Мэйса[8], да и помышлять о таком они дерзнули только потому (Уок это крепко помнил), что Винсентов магический шар-восьмерка[9] предрек им удачу в скором будущем. Мужчина нырнул в автомобиль и снова появился с маленькой девочкой на руках. Девочка — Сисси Рэдли — видимо, спала всю дорогу. Не проснулась она и сейчас. Отец держал ее, прижимая к себе, ощупывая взглядом улицу, на которой ему с семьей предстояло поселиться. Ребята хотели уже ехать к Уоку (в разгаре было сооружение древесного дома), но тут задняя дверь «Ривьеры» открылась, чтобы явить пару ног, длиннее которых Уок и не видывал. Винсент тихо выругался и, разинув рот, уставился на девчонку — их ровесницу, ошеломительную, как Джули Ньюмар[10]. «Охренеть!» — повторил Винсент. Но тут подоспел отец девчонки, погнал ее к дому, который еще недавно принадлежал Клейману. Девчонка, однако, прежде чем скрыться, остановилась на подъездной дорожке и обернулась к ребятам: голова склонена набок, ни тени улыбки, взгляд пристальный, жгучий. Под этим-то взглядом Винсент и спёкся.

— Я скучал по тебе. Я бы приезжал, если б не твой запрет. Каждую неделю приезжал бы на свидания — сам знаешь.

Винсент продолжал глядеть по сторонам с жадностью человека, для которого единственным окном в мир целую жизнь являлся телевизор.

Они остановились не доезжая Хэнфорда, у закусочной на Сентрал-Велли-хайвей. Заказали бургеры. Винсент едва осилил половину. Он и там, сидя за столом, не отрывался от окна. Вот прошла женщина с ребенком, вот проковылял старик — сгорбленный, словно тащил на плечах все свои годы до единого. Что он видит, Винсент? Автомобили неизвестных марок? Сетевики, которые по телику мелькают? Для Винсента жизнь закончилась в семьдесят пятом, а ведь уже с миллениума целых пять лет миновало. Они, пацаны, как две тыщи пятый воображали? Всюду летательные аппараты и роботы вместо обслуги. А имеют — то, что имеют.

— Мой дом…

— Я за ним слежу. Крыша прохудилась, крыльцо подгнило. Нужен ремонт.

— Само собой.

— Дикки Дарк — ну, этот, из строительной компании — очень заинтересован. Всю весну, каждый месяц появлялся. Если, говорит, ты захочешь дом продать…

— Не захочу.

— Ясно.

Уок замолчал. Он передал, что просили. Если Винсенту нужны деньги, покупатель на его дом — последний в ряду на Сансет-роуд — имеется.

— Готов ехать домой, Вин?

— Я только что из дому.

— Нет, Вин. Нет.

В Кейп-Хейвене, понятно, их с оркестром не встречали. Ни пикника по случаю возвращения, ни дружелюбных лиц, ни даже обычных зевак. Уок заметил: перед подъемом на утес Винсент вдохнул поглубже. Несколько мгновений — и под ними простерся Тихий океан. До самой воды теснились среди сосен новенькие виллы.

— Понастроили, — буркнул Винсент.

— Понастроили, — отозвался Уок.

Сначала, конечно, горожане сопротивлялись. Но несильно, потому что каждому было выплачено обещанное — цент в цент. Мелкие предприниматели, такие как Милтон, говорили за всех, упирали на усталость от борьбы. Эд Тэллоу твердил, что его строительная компания едва сводит концы с концами.

Кейп-Хейвен, разбросанный по утесам; безмятежный и словно законсервированный во времени бывший пригород Анахайма. Каждый новый кирпич ложился на детство Уока, крушил воспоминания, которые одни только и служили ему пресловутой соломинкой.

Уок покосился на руки Винсента. Костяшки пальцев испещрены шрамами. Ну правильно. Винсент и пацаном никому спуску не давал.

Наконец дорога стала забирать вниз, и открылась Сансет-роуд, где кинговский дом торчал в одиночестве — наводил тень на белый день.

— Соседи съехали, что ли?

— Съехали. В смысле, сползли. В океан. Утесы рушатся, совсем как Пойнт-Дьюм. Дольше всех держался дом Фейрлона, но вчера и его не стало. Твой дом стоит поодаль, и вдобавок пару лет назад здесь построили волнорез.

Винсент взглянул на остатки фейрлоновского двора, на полицейскую ленту, которая отнюдь не казалась неуместной. Дома, расположенные поодаль, нейтрализовали ощущение, будто Кингу жить теперь на отшибе, но расстояние до этих домов было все же достаточным, чтобы каждый понимал, с какой конкретно точки открывается самый потрясающий вид.

Винсент выбрался из машины, прищурился на гнилой конек крыши, на упавшие ставни.

— Я тут траву косил, — сказал Уок.