Шрифт:
Закладка:
Ответ редакции:
Действительно, из Китая к нам было привезено в качестве эффектной диковины хищное растение под названием археамфора. Но цветы не едят динозавров! Археамфора у себя на родине питается насекомыми. Наши соотечественники ей не по вкусу. Едва лишь детёныш динозавра приблизится к археамфоре, она морщит лепестки и начинает плеваться. Отечественные мухи китайской туристке тоже не нравятся, так что она пока на диете. Наш корреспондент попытался взять интервью у археамфоры и получил убедительный плевок, сопровождавшийся гримасой отвращения. Так что опасность нашим детям не грозит.
Глава 5. Пешком по аламозавру
Всё ещё 24 декабря
Пока Анзу и Бэк лечили трицератопсов, работа в больнице шла своим чередом. Эдмон закончил приём и пасся на лужайке, ворча: «Трава горчит, ням-ням. Наверное, её отравили, ням-ням-ням. Её покусал тот новенький ординатор, динозавры его рода иногда бывают ядовитыми. Трава тоже сделалась ядовитая, и я умру в мучениях, ням-ням». Струм зашивал рану на плече юного гадрозавра, Анечка помогала, а Заур отпаивал валерьянкой его маму. Ближе к вечеру, когда все освободились, вернулся с вызова троодонт Трот.
– Ну сходил. Ну полечил. И чего вызывал? Обычная гипертония, конечно. У аламозавров, как и у прочих завроподов, нормальное давление 700 на 650 миллиметров ртутного столба, а у Алика за 800 зашкаливает! Совсем за собой не следит, спортом не занимается, ест что попало, диету не соблюдает, сплошные листья с верхушек деревьев. И даже цветы, представляете? В его-то возрасте! Талии никакой, вес восемнадцать тонн, что вы хотите от организма? Я прописал утреннюю зарядку, потом пробежку перед завтраком, а потом пробежку вместо завтрака.
– Как ты жесток, – ухмыльнулся Пит. – Старина Алик тебя не укусил?
– Да ладно, он напрочь травоядный, я ничем не рисковал. Ещё я посоветовал ограничить цветковые растения, а ещё лучше – перейти на строгую диету из голосеменных. Но он не послушается, цветковые слаще. Назначил отвар проростков метасеквойи и эти новомодные импортные кружочки, как их… ага, таблетки. Эх, аламозавры – такая темнота дремучая, необразованная, Алик то и дело охал: «О Божественный Бронтозавр и все его Священные Чешуйки, и за что мне такие муки?» Они до сих пор верят в божественных предков-бронтозавров!
– Бронтозавров не бывает, это суеверие, – сказал Пит.
– Ух и умаялся! – продолжил Трот. – От хвоста до головы полдня шёл. Да ещё поскальзывался на фрагментах брони и чуть не слетел с пятиметровой высоты, запнувшись о шип на шее.
– А нога? – вспомнил Струм. – У него ещё нога болела. Ты ногу посмотрел?
– Обижаешь, начальник, конечно, посмотрел. Ох, умора: его задняя нога толстая, как эти три сосны. И какая-то безмозглая млекопитающая мышка-землеройка попыталась выкопать в ноге норку!
– Ох уж эти млекопитающие, беда с ними, – сказал Эдмон. – Вот попомните мои слова: погубят они нас, динозавров.
– Естественно, нога заболела, а мышка копает, а нога болит, а мышка уже вся умучилась – тяжело копать-то. Наконец аламозавр додумался дёрнуть ногой. Мышка отлетела и шмякнулась о корень сосны.
– Разбилась? Ты оказал медицинскую помощь? – спросил Струм.
– Конечно, оказал, за кого ты меня принимаешь, начальник? Закрытый перелом задней правой лапки. Шину наложил из прутиков, перевязал травинкой. Рану на ноге аламозавра обработал, тоже перевязал, но уже не травинкой, а удлинённой простынёй из нашей аптечки номер четыре. Прочитал лекцию об опасности травматизма под названием «Не ройте норы в ногах динозавров!». И ещё одну лекцию, о профилактике кишечных инфекций, – «Мойте руки перед едой!».
– Так у них же нет рук? Ни у мышки, ни у аламозавра! Аламозавр не руками ест, а прямо ртом.
– А не важно, пусть моют то, что есть. Ещё Алик сказал, что у него зуб сломался о какую-то твёрдую розочку. Но я помню, что у завроподов зубы меняются каждый месяц-два, так что предлагать протезирование не стал. В общем, мне положено два отгула, начальник.
– Ещё чего! – возмутился Струм. – Ходить на вызова – твоя обязанность. И не надо меня поправлять – «на вы́зовы», все врачи говорят «на вызова́», и я буду произносить так, как мои деды и прадеды, от самого Гиппократозавра. – Струм начинал злиться.
– Так я за один вызов полечил голову аламозавра, ногу аламозавра, зуб аламозавра, лапку мышки и прочитал две лекции! И всё один, без помощников! – воскликнул Трот.
– Хорошо, уговорил. Дам тебе помощника. Завтра пойдёшь на вызова с ординатором.
– Тоже мне помощник. Малявка бестолковая, неопытная, он глупее седалищной кости самого глупого аламозавра! Ничего не умеет!
– Кстати, куда он запропастился? – забеспокоился Струм. – Уже темнеет. Не случилось бы чего.
– Они заблудились, – вздохнул Эдмон. – И на них напали хищные млекопитающие. Огромная стая в сто… нет, в пятьсот зверей. И все мутанты. Нет, гибриды тираннозавра и ядовитой землеройки. Они растерзали бедного Анзу и этого малыша, который так смешно заполняет амбулаторные карты – стихами. Струм, ты когда-нибудь писал протокол операции в стихах? И стихи какие прекрасные, печальные, с трагическим исходом! Какой был талант! А теперь только косточки поэта белеют в папоротниках…
И Эдмон всхлипнул.
– Глупости, – встревоженно сказал Струм. – Но, может, и вправду пойти поискать?
– Уже почти стемнело, а мы – динозавры дневные, во тьме не видим, – возразил Валера. – С утра сходим. А сейчас я немножко поужинаю.
Струм всё же вышел из леса, дошёл до реки. Было тихо, от воды тянуло свежестью. Ничего особенного, ночь как ночь.
«Ерунда, – успокаивал себя Струм. – Ничего с ними не случилось. Припозднились, решили заночевать у трицератопсов. Тираннозавров у нас нет, бояться некого. И зачем я тут торчу? Пойду хоть заболеваемость для отчёта посчитаю».
Глава 6. Новый метод борьбы с хищниками
24 декабря + 25 декабря
– Мы вон какого крюка дали, когда искали трицератопсов, – сказал Бэк, поглядывая на быстро темнеющее небо. – Давайте наискосок пойдём и срежем угол.
– Ох, когда срезаешь угол, всегда почему-то дольше выходит, – вздохнул Анзу. – Но ты прав, пора торопиться. Хорошо бы к реке выйти засветло. Я в темноте плохо вижу, могу промахнуться мимо брода. А там Семён Семёныч. Я его не осуждаю, конечно, ему детей кормить надо.
И они пошли наискосок по равнине, коротким путём. Было тихо и благостно, никто не выл, не рычал, не угрожал, ничьи огненные глаза не светили в сиреневых сумерках. Бэк уже предвкушал, как Анзу будет его
