Вскоре мы добрались до литовского побережья и повернули к северу. Прошли вдоль Моонзунда, добрались до Финского залива. С грабежом латышей и прочих местных нищих аборигенов пришлось повременить. У них как у латыша — только хрен да душа. И в кармане ни гроша. Так что мы просто восстанавливались от ран, не встревая в конфликты.

Миновали будущую Нарву, острова, Котлин. Теперь я сам вёл «Морского сокола» с глупой улыбкой на лице. Здесь я бывал. Пусть в другом времени, но бывал, и любил эти места, хоть и не жил здесь подолгу. И хоть вместо чудесных парков Ораниенбаума и Петергофа здесь виднелся только заросший лесом берег, я всё равно радовался.

Топкие берега устья Невы и знакомые очертания островов так и вовсе привели меня в восторг.

— Чему ты так радуешься, Бранд? — вдруг спросил меня Кьяртан.

— Здесь граду быть, — усмехнулся я.

И пусть никаких чернеющих изб убогого чухонца пока не виднелось, Пушкин немного приукрасил действительность, но берега и в самом деле здесь были топкими, а широкая река неслась вперёд с ужасающей скоростью. Нам приходилось идти на вёслах, чтобы хоть как-то бороться с течением.

— Для города место плохое, болото сплошное тут, — сказал Вестгейр. — Комары сожрут.

— Нет, братцы, — протянул я. — Тут город будет. Один из величайших. Но потом.

Норманны покосились друг на друга, мол, хёвдинг совсем головой ударился, но спорить со мной не стали. В конце концов, я же не заставлял их этот город строить.

Мы вошли в Неву, мимо Васильевского острова, который хоть и не был убран в гранит, но всё равно узнавался по очертаниям Стрелки.

— Будь здесь место повыше, так неплохое местечко было бы, пошлины за проход собирать, — сказал Сигстейн. — Все посюда ходят, другого-то нет пути.

— Это кажется тебе, что нет, — сказал Ульф Бочка, почёсывая объёмное пузо. — Полно их.

— А тут кто живёт-то вообще? — спросил Сверри.

— Финны, — сказал борнхольмец. — Рыбаки.

На этой стороне Балтики бывали немногие из нас, но некоторые всё же бывали. В основном, новички. Гуннстейн тоже наверняка бороздил здешние воды, но он теперь пировал в Вальхалле со старыми друзьями, ожидая нашего прибытия. Ничего, будем полагаться на собственные умения.

Прошли на вёслах мимо пляжа Заячьего острова, на котором пока не было ничего, кроме камышей и чахлых берёзок, миновали стоянку «Авроры». Русло сильно отличалось, но моё воображение рисовало панораму Санкт-Петербурга прямо поверх зелёных кустов и пологих топких берегов.

Дальше Нева круто изгибалась, и мы, грубо говоря, завернули за угол. Где-то здесь будет Смольный.

И тут мы увидели небольшую деревянную крепость, там, где Охта впадала в Неву. Здесь на берег были вытащены несколько кораблей, со стены за нами наблюдали, и я готов был поставить что угодно, что нас заметили давным-давно, едва мы только сунулись в устье реки.

Ширина реки позволяла эту самую крепость игнорировать, обойти стороной, но начинать своё путешествие по Руси с очередной ссоры как-то не хотелось. Да и не принято так делать. Так что из крепости нас окликнули.

— Кто такие? Откуда будете? — раздался голос.

Говорили на северном наречии, которое все понимали, значит, скорее всего, здесь обосновались свеи. Будущие шведы.

— Бранд Храфнсон! Из Бейстада! — крикнул я в ответ.

— Чем торгуешь? — спросил дозорный.

— Кровью! — ответил я.

Северянин рассмеялся и махнул рукой, мол, проходите.

— Это ж надо, кто-то на этом болоте всё-таки живёт, — удивился Вестгейр.

— Лунденвик тоже на болоте, — сказал Асмунд.

— Ну так то Лунденвик, — фыркнул Вестгейр.

— Тут город будет не хуже вашего Лунденвика, — сказал я. — А то и лучше.

— Да ну, скажешь тоже… — хмыкнул Торбьерн. — Глухомань глухоманью.

А вот дальше для меня начались места незнакомые. Нет, по сути, сейчас все эти места были мне незнакомы, в этой эпохе я видел их впервые, как и многие из команды, не зная, чего ожидать за новым поворотом русла. А в том плане, что выше по Неве я не поднимался и в своём родном времени.

— Надо бы на ночёвку вставать, — сказал Хромунд. — Дело к вечеру уже.

— Здесь ночами светло, — сказал я.

По крайней мере, в это время года.

— Дома тоже солнце летом почти не заходит. И что нам, теперь вовсе не спать? — проворчал Даг.

Замечание, конечно, резонное. И хотя я планировал за сегодня выйти на просторы Ладожского озера, придётся, видимо, ночевать где-то здесь. Надо только найти бережок повыше.

Встали, по всей видимости, где-то в районе будущего КАДа, точнее я сказать не мог. Тут почти везде пейзаж оставался плюс-минус одинаковым. Кусты, камыши, чахлые деревца. Не самый жизнерадостный пейзаж, если уж так посмотреть. Ещё и как назло, с залива подул холодный ветер, принося за собой сырость и слякоть, за ним спустился мерзкий маленький дождик, обволакивающий всё вокруг и высасывающий из тела драгоценное тепло. Узнаю любимый Питер.

Костёр удалось развести кое-как, с великим трудом, но от него разожгли ещё несколько, и северяне сгрудились вокруг этих костров, чтобы просушить одежду.

— Великий город здесь будет, говоришь, — хмыкнул Вестгейр.

— Да, — сказал я. — Место подходящее.

— Пока тут только комары хозяйничают, — буркнул Торир.

Гнуса и впрямь оказалось удивительно много, так что весь вечер то и дело звучали аплодисменты. Сегодняшняя ночь, судя по всему, выдалась белой, но тучи, затянувшие небо, всё равно погрузили всё в сумерки.

— А выше по течению там что? — спросил Сверри.

— Альдейгья, — мрачно произнёс Горм Кусака.

— Это что? — спросил Сверри.

— Озеро. Почти как море. Город на озере, —