Шрифт:
Закладка:
Вскоре мы добрались до литовского побережья и повернули к северу. Прошли вдоль Моонзунда, добрались до Финского залива. С грабежом латышей и прочих местных нищих аборигенов пришлось повременить. У них как у латыша — только хрен да душа. И в кармане ни гроша. Так что мы просто восстанавливались от ран, не встревая в конфликты.
Миновали будущую Нарву, острова, Котлин. Теперь я сам вёл «Морского сокола» с глупой улыбкой на лице. Здесь я бывал. Пусть в другом времени, но бывал, и любил эти места, хоть и не жил здесь подолгу. И хоть вместо чудесных парков Ораниенбаума и Петергофа здесь виднелся только заросший лесом берег, я всё равно радовался.
Топкие берега устья Невы и знакомые очертания островов так и вовсе привели меня в восторг.
— Чему ты так радуешься, Бранд? — вдруг спросил меня Кьяртан.
— Здесь граду быть, — усмехнулся я.
И пусть никаких чернеющих изб убогого чухонца пока не виднелось, Пушкин немного приукрасил действительность, но берега и в самом деле здесь были топкими, а широкая река неслась вперёд с ужасающей скоростью. Нам приходилось идти на вёслах, чтобы хоть как-то бороться с течением.
— Для города место плохое, болото сплошное тут, — сказал Вестгейр. — Комары сожрут.
— Нет, братцы, — протянул я. — Тут город будет. Один из величайших. Но потом.
Норманны покосились друг на друга, мол, хёвдинг совсем головой ударился, но спорить со мной не стали. В конце концов, я же не заставлял их этот город строить.
Мы вошли в Неву, мимо Васильевского острова, который хоть и не был убран в гранит, но всё равно узнавался по очертаниям Стрелки.
— Будь здесь место повыше, так неплохое местечко было бы, пошлины за проход собирать, — сказал Сигстейн. — Все посюда ходят, другого-то нет пути.
— Это кажется тебе, что нет, — сказал Ульф Бочка, почёсывая объёмное пузо. — Полно их.
— А тут кто живёт-то вообще? — спросил Сверри.
— Финны, — сказал борнхольмец. — Рыбаки.
На этой стороне Балтики бывали немногие из нас, но некоторые всё же бывали. В основном, новички. Гуннстейн тоже наверняка бороздил здешние воды, но он теперь пировал в Вальхалле со старыми друзьями, ожидая нашего прибытия. Ничего, будем полагаться на собственные умения.
Прошли на вёслах мимо пляжа Заячьего острова, на котором пока не было ничего, кроме камышей и чахлых берёзок, миновали стоянку «Авроры». Русло сильно отличалось, но моё воображение рисовало панораму Санкт-Петербурга прямо поверх зелёных кустов и пологих топких берегов.
Дальше Нева круто изгибалась, и мы, грубо говоря, завернули за угол. Где-то здесь будет Смольный.
И тут мы увидели небольшую деревянную крепость, там, где Охта впадала в Неву. Здесь на берег были вытащены несколько кораблей, со стены за нами наблюдали, и я готов был поставить что угодно, что нас заметили давным-давно, едва мы только сунулись в устье реки.
Ширина реки позволяла эту самую крепость игнорировать, обойти стороной, но начинать своё путешествие по Руси с очередной ссоры как-то не хотелось. Да и не принято так делать. Так что из крепости нас окликнули.
— Кто такие? Откуда будете? — раздался голос.
Говорили на северном наречии, которое все понимали, значит, скорее всего, здесь обосновались свеи. Будущие шведы.
— Бранд Храфнсон! Из Бейстада! — крикнул я в ответ.
— Чем торгуешь? — спросил дозорный.
— Кровью! — ответил я.
Северянин рассмеялся и махнул рукой, мол, проходите.
— Это ж надо, кто-то на этом болоте всё-таки живёт, — удивился Вестгейр.
— Лунденвик тоже на болоте, — сказал Асмунд.
— Ну так то Лунденвик, — фыркнул Вестгейр.
— Тут город будет не хуже вашего Лунденвика, — сказал я. — А то и лучше.
— Да ну, скажешь тоже… — хмыкнул Торбьерн. — Глухомань глухоманью.
А вот дальше для меня начались места незнакомые. Нет, по сути, сейчас все эти места были мне незнакомы, в этой эпохе я видел их впервые, как и многие из команды, не зная, чего ожидать за новым поворотом русла. А в том плане, что выше по Неве я не поднимался и в своём родном времени.
— Надо бы на ночёвку вставать, — сказал Хромунд. — Дело к вечеру уже.
— Здесь ночами светло, — сказал я.
По крайней мере, в это время года.
— Дома тоже солнце летом почти не заходит. И что нам, теперь вовсе не спать? — проворчал Даг.
Замечание, конечно, резонное. И хотя я планировал за сегодня выйти на просторы Ладожского озера, придётся, видимо, ночевать где-то здесь. Надо только найти бережок повыше.
Встали, по всей видимости, где-то в районе будущего КАДа, точнее я сказать не мог. Тут почти везде пейзаж оставался плюс-минус одинаковым. Кусты, камыши, чахлые деревца. Не самый жизнерадостный пейзаж, если уж так посмотреть. Ещё и как назло, с залива подул холодный ветер, принося за собой сырость и слякоть, за ним спустился мерзкий маленький дождик, обволакивающий всё вокруг и высасывающий из тела драгоценное тепло. Узнаю любимый Питер.
Костёр удалось развести кое-как, с великим трудом, но от него разожгли ещё несколько, и северяне сгрудились вокруг этих костров, чтобы просушить одежду.
— Великий город здесь будет, говоришь, — хмыкнул Вестгейр.
— Да, — сказал я. — Место подходящее.
— Пока тут только комары хозяйничают, — буркнул Торир.
Гнуса и впрямь оказалось удивительно много, так что весь вечер то и дело звучали аплодисменты. Сегодняшняя ночь, судя по всему, выдалась белой, но тучи, затянувшие небо, всё равно погрузили всё в сумерки.
— А выше по течению там что? — спросил Сверри.
— Альдейгья, — мрачно произнёс Горм Кусака.
— Это что? — спросил Сверри.
— Озеро. Почти как море. Город на озере, —
