Помещение примерно метров десять в ширину, цепи – по метру каждая. Учитывая наш рост, нам с Аней друг до друга не достать. Да и есть ли в этом толк?

– Ты в порядке? Я испугалась, думала, что ты…

– Умер? – продолжая оглядывать подвал, спрашиваю я.

– Руслан, мне страшно… – Аня в отчаянии. – Он убьёт нас! Он будет делать страшные вещи!

Выглядит ужасно – волосы растрепаны, глаза опухшие, еще и этот синяк на щеке – большой, жирный, свежий.

– Он ударил тебя? – спрашиваю я, поднимаясь. – И что с машиной, интересно?

– Сдалась тебе твоя машина! – сморщив лицо, истерично визжит Аня. – Есть кое-что поважнее!

– Если он оставил её там же – на обочине, нас скоро обязательно найдут, – объясняю я ход своих мыслей. – По машине нас будет проще отыскать. Там и следы, и улики, и все остальное.

Аня утирает нос, растерянно глядя в пол.

– И часы он с меня снял, козёл… – сокрушаюсь я. – Эх, ну что за ночка такая… Просто ад.

Хватаю ногу и снова пробую расшатать замок или балку в стене, но у меня ничего не выходит. Колодка, повисшая на щиколотках, ногу обхватывает плотно. С двух концов изогнута в широкие усики с пропущенным через них коротким железным стержнем. С правой стороны у него шляпка, не дающая проскользнуть через усики, а с другой продет замок. Сомкнуты концы плотно, зазор минимальный.

Аня не сводит с меня глаз. Ждет моей реакции, помощи. Надеется, что я придумаю план побега и мы немедленно приведем его в действие, только вот у меня пока нет ни единого соображения по поводу того, что делать.

– Эй, ты, псих! – ору я в потолок. – Лучше бы тебе выпустить нас отсюда! За нами скоро придут и тогда ты сильно обо всем пожалеешь!

– Не надо, Руслан! – Аня смотрит на меня огромными от страха глазами и трясет головой. – Ты можешь его разозлить.

– И что?

– Он болен… Не надо, я прошу тебя…

– Да мне плевать! – яростно воплю я. – Этот урод меня разозлил!

– Я не хочу умирать, Руслан! – взмаливается Аня со слезами в глазах. – Нужно как-то выбираться отсюда…

– Эй, помогите! Нам нужна помощь! Слышите? – кричу я в узенькие оконца под потолком. – Нас похитили!

– Никого тут нет, неужели ты не понимаешь? – Аня ощупывает лицо, чтобы понять, где оно болит сильнее. – Никто нам не поможет.

– Хрен ему! – я в сердцах сплевываю на пол и снова обращаюсь к потолку. – Хрен тебе, слышал? За нами скоро придут!

Окна здесь маленькие, небольшие, но вытянутые. Через них не выбраться наружу, хотя… Аня, возможно, могла бы.

Дверь широкая, массивная, с большой круглой деревянной ручкой. Вроде заперта на замок.

– Сколько времени? Как долго я… спал? – мне нужно хоть в чем-то сориентироваться. Не в местности, так во времени.

Ощущение словно вышел из многолетней комы.

Аня налегает на замок и цепь, тужится, хочет расшатать кольцо, кричит, нервничает, но у нее тоже ничего не получается.

– Аня, ты слышишь меня?

– Что?

– Как долго я был без сознания?

Это она во всём виновата. Из-за неё вы здесь.

– Часа три… – отвечает она, бросая цепь на пол и закрывая лицо руками.

В углу стоит небольшая печь с уходящей наружу трубой. Похоже, рабочая – даёт тепло в холодное время года.

Мы здесь надолго?

Нам предстоит зимовать в этом подвале?

Лампочки в потолке или какого-либо другого источника света нет. Светло только благодаря солнцу, проникающему через форточки. Настолько высоко посаженные, что кроме неба с наших матрасов в них ничего не видать.

Ночью будет тьма кромешная.

– Ты говорил про какие-то документы, – уточняет Аня. – Что ты имел в виду? Это как-то связано с твоей работой?

Где-то вдалеке поют птицы и жужжат мухи.

– Нет, – твердо отвечаю я. – Забудь об этом.

– А что за документы?

– Неважно. Почему ты не убежала?

Такая глупая, беспомощная… Я дал ей фору, чтобы свалить оттуда, а она ей не воспользовалась.

– Он догнал меня. Ударил и потащил к дороге. Я не смогла вырваться, кричала, тогда он снова меня ударил и я потеряла сознание. Очнулась уже в телеге.

– И что? – я сосредоточен и представляю, как всё происходило, как ей было страшно, больно, но это не прошибает во мне сострадания. Сама во всём виновата.

Сказать бы ей об этом, пристыдить, но я сдерживаюсь. Не время и не место выяснять, кто прав, а кто виноват. Нужно исправлять то, что уже случилось.

– Как долго мы ехали?

Утираю грязный пот со лба, встряхиваю головой. Каждый удар сердца отдается тупой болью в висках.

– Не знаю. Часа полтора, два.

Аня крепко сжимает ступни и нервно раскачивается, а я опускаюсь на матрас и всё прислушиваясь к звукам снаружи, вожусь с колодкой – нужно найти способ открыть её. Перед глазами проносятся сцены, в которых он заходит сюда с ножом или бензопилой в руках и рубит нас на части. Или насилует Аню…

Выдыхаю посильнее, чтобы справиться со страхом, но это не помогает. Я парализован и шокирован.

Где же этот урод? Когда придет обратно? И что будет, когда он всё-таки явится?

Эти мысли подстегивали меня, поэтому я не бросал попыток освободиться. Силы во мне иссякли, но старался я как мог – всё пробовал оторвать цепь, сломать замок, бил им о петлю в стене, но это ничего не дало – зря только тратил энергию.

Легко и просто это всё не закончится. И мы можем умереть здесь – вот, что самое паршивое.

Всем своим существом я отказываюсь принимать факт того, что это реально и ничей не розыгрыш, но вязкий и холодный страх, всё больше расползающийся по венам, расстилающийся под кожей, неумолимо убеждает меня в том, что всё по-настоящему и, действительно, происходит именно с нами.

– Если бы ты просто разбудила меня… – говорю я дрожащим, но строгим голосом, – то мы бы…

– Моя вина… – соглашается Аня. – Не сверни я на том повороте…

– Но ты свернула, – ядовитым тоном подхватываю я. – И теперь нам грозит смерть!

Аня ложится и рыдает, а я, опершись о стену, пытаюсь предположить, что же с нами будет дальше.

За дверью раздаются шаги.

Это он.

Спускается, встает перед дверью, вставляет ключ в замочную скважину, со скрипом прокручивает его и… дверь открывается.

Глава 3

К чему это приведет, я не знаю, но вместо того урода на пороге совершенно для нас с Аней неожиданно появляется девушка. Или женщина. Сходу и не разобрать, сколько ей лет. Выглядит она и молодо и зрело