—Нет,— качнул головой я,— Но будет нечто другое. Тебе, возможно, даже понравится. Потом, когда-нибудь.

Померяв меня взглядом несколько секунд, девушка, одетая в домашние брюки и рубашку тонкого шелка, решительно кивнула своим мыслям, озвучив вслух:

—Ты меня разозлил.

…и бросилась в неистовую атаку.

Мелкая тощая врушка, подумал я, быстро отступая по паркету в глухой обороне от мелькающей взбешенной змеей рапиры. Бывшей боярыне нужен был повод для такой сумасшедшей атаки, и она его буквально выковыряла из носу, а теперь пытается меня достать как можно большим числом атак затупленного оружия. Не сказать, что у неё не получалось, девушка, будучи в звании подмастерья рапиры, чувствовала себя в тренировочной дуэли настолько уверенно, что не одела никакой защиты, кроме этой своей пижамы, носимой ей, обычно, под халатом.

Удар-отскок, удар-отскок. Девушка прыгает по паркету легко и свободно, а вот у меня так не получается. Зато я хамски отбиваю её тонкое лезвие плоскостью меча, на что активно пытающаяся наставить мне синяков жена то и дело обливает меня презрением. На самом деле — всё это ловушка. Моя ловушка, расставленная загодя, спланированная и безукоризненно воплощающаяся в жизнь. Выживать, пока злобная брюнетка не выдохнется, а затем…

—«Опять!»,— недовольно восклицает в моей голове другая брюнетка, тоже не самого доброго нрава, когда я, коварно подгадав момент, срываю одной рукой с пояса гримуар и ловлю меж его страниц тонкий клинок Кристины, намертво зажимая его, а затем слегка поворачивая запястье.

—Эй!— бурно дышащая Кристина, из чьей руки только что вывернули шпагу, пытается её поймать за рукоять, но не успевает. Выпустивший из рук тренировочный меч я вытягиваю в быстром выпаде указательный палец, нажимая его подушечкой на плечо девушки. Этого тычка хватает, чтобы она оказалась на полу.

Именно в этот момент, не позже и не раньше, а точно по расписанию, открывается дверь и в зал входит наша Анна Эбигейловна Розеншварц вместе с Мишленом.

—Кейн!— бывшая Тернова подпрыгивает с пола, как будто её укусили. На её лице смятение, злость и чуть-чуть стыда.

Уворованное оружие я демонстративно уронил на паркет. Эдак, со звоном.

—Прискорбно!— заявил я почти торжественным голосом.

—Что ты…, — договорить жена не успела, на неё пала мрачная зловещая тень её, точнее, уже нашей горничной.

—Слушайте же, княгиня, приказ вашего мужа и повелителя,— без всякой радости, но очень и очень серьезно проговорил я,— С этого самого часа, я вам категорически воспрещаю использовать способности своего даймона для того, чтобы не спать ночами. А вам, уважаемая Анна Эбигейловна, приказываю наблюдать за диетой моей жены по вот этому вот списку! Кроме того, вы, Кристина Игоревна, будете ежеутренне упражняться со мной в беге и других спортивных мероприятиях, что я сочту нужными! На этом всё.

—Да как ты сме…!— вскинулась жена, которая вовсе не считала себя женой. И тут её предали.

—Слушаюсь, Ваше Сиятельство,— зловещий гигант в черном склонилась в низком реверансе,— Всё будет исполнено.

Слова горничной прозвучали зловеще, даже обрекающе, вводя бывшую Тернову в состояние терминального шока. Даже Мишлен, жалостливо мяукнув, принялся утешительно тереться о покрытые черным шелком ноги хозяйки.

Разумеется, это не была целиком моя инициатива, а хитрый план, с которым ко мне пришла Елена Аркадьевна Тернова, мать стоящей передо мной брюнетки. Мать, не желающая видеть дочь в таком же прискорбном физическом состоянии, как и у себя с мужем. Однако, Кристина в семье занимала особое положение, принимая многие важные решения за себя, поэтому и слышать от родителей ничего не хотела. Для неё, хрупкой девушки, добившейся в своем возрасте таких высот и успехов, уговоры семьи о том, что она должна заботиться о своем здоровье, выглядели как предательство самой себя. Всё, чего она достигла — всё это было плодами неустанного труда при помощи даймона.

Но муж — это не просто семья, это её глава. Здесь вам не тут.

—Вы… вы все…, — прошептала себе под нос Кристина, сжимая кулачки.

—Они правы, хозяйка,— густым молодым голосом отозвался со стола лежащий там второй том Короля Терний,— Я присоединяю свой голос к их голосам.

—И ты?!— мрачно сверкнув глазами, девушка развернулась на пятке, а затем стремительно удрала в свою комнату, звучно хлопнув по дороге дверью.

—Я даже не успел сказать, что это мой первый и последний приказ,— озадаченно пробубнил я, почесывая затылок.

—Это очень хорошо, Ваше Сиятельство,— невозмутимо поведала мне горничная,— что не успели. Смею заметить, это было бы…

—Ошибкой?

—Да, чем-то таким, я вас уверяю,— решительно кивнула большая и страшная Анна Эбигейловна,— Сделать вам кофе?

Приготовление горячего напитка стало именно той паузой, после которой горничная могла вполне спокойно зайти к своей хозяйке и, как я себе это представлял, парой-тройкой спокойно высказанных фраз поставить бывшей Терновой мозги на место. Кристина, будучи человеком самоотверженным и молодым, просто не могла смириться с реальностью, в которой последствия от всех приложенных ей усилий уже готовы были ударить по её телу и разуму.

Ну ничего, если что, у нас еще и письмо есть, за подписью всех членов семьи этой мрачной девушки.

Через полчаса мы уже шагали к местной Управе на встречу с нашим будущим куратором и начальником. Кристина шла, самым натуральным образом дуясь на меня, но благодаря нескольким мимическим упражнениям, скрытно продемонстрированным при нашем выходе Анной Эбигейловной, я уже знал, что она не всерьез. Ну… почти.

—Еще какие-нибудь приказы будут, муж мой?— ядовитейшим образом поинтересовалась девушка, принимая мою руку при выходе из местного трамвая.

—Молоко,— подавив в себе желание мученически вздохнуть, сказал я,— Анна Эбигейловна будет подавать тебе молоко утром и вечером.

—Молоко?— удивилась девушка, глядя на меня сверху вниз.

—Да. За вредность.

Книга на её поясе гыгыкнула мужским голосом. На щеках Кристины вспыхнул небольшой румянец.

—«Ты с ней носишься как с хрустальной куклой…»,— недовольно пробурчала Фелиция у меня в голове,— «Если получится как с той, огненноволосой, не говори, что я тебя не предупреждала! Ты постоянно ошибаешься в женщинах!»

—«Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, даймон. Я помню свою старую жизнь, ты восемнадцать лет притворялась моей старой доброй подругой, но вот уже прошло столько времени, а ты ни разу не вспомнила Юджина Соларуса, твоего подопечного…»

—«И что это значит?!»,— осведомилась внутренняя брюнетка.

—«То, что я не всегда ошибаюсь».

Даймоны, демоны, эйри, да хоть черт на ступе — они не люди. Некоторые из них прекрасно умеют притворяться нами, но прокалываются на таких вот «мелочах». Достаточно заметить пару из них, как перестаешь обращать внимание на милую внешность, декольте и ноги, обнаженные чуть ли не до места, из которого они растут. Нет уж…