Шрифт:
Закладка:
— Ты не сдохнешь, — обещаю я.
Малх не верит, пытается меня пнуть, дотянуться до глаз, но силы неравны, и вскоре он обмякает. Бросаю тело на пол и, пока самого не срубило, сдвигаю в сторону картину на стене, где обычно делают тайник, чтобы воры нашли его, успокоились и дальше не искали. Не считая кладу деньги в карман, выхожу из квартиры и бегу по длинному коридору, уже слабо различая детали.
Когда перед глазами темнеет, останавливаюсь, держась за стену. Тело будто наполнено расплавленным свинцом, болит каждая клетка, воздух кажется раскаленным. Слава богу, квартира Малха находится недалеко от выхода из улья.
Выбегаю в ночь и бездумно куда-то бреду. Осталось единственное желание — чтобы закончилась боль. Интуиция подсказывает, что это будет длиться вечно, пока я не исправлю ошибку или меня кто-то не прихлопнет.
Замечаю, что за мной идут два лохматых оборванца. Поначалу они держались в тени, но убедившись, что жертва, то есть я, шатается, а значит, пьяна, перестают таиться и начинают сокращать расстояние, в руках одного из них — дубина, у второго — тесак. Несколько минут назад я желал сдохнуть, теперь же, при мысли, что паду от рук пожирателей падали, берет злость, и становится полегче.
Когда до них остается несколько метров, мне окончательно легчает, широко улыбаясь, я оборачиваюсь, не доставая пистолет. В голове светлеет, я считываю информацию о братьях-преступниках (у обоих есть фамилия, что для черноротых редкость), на счету которых несколько убийств, и позволяю захватить себя злости.
Вот теперь я — это я, а не жалкий шатающийся слизень. Оцениваю братьев и предполагаю, что справлюсь с ними голыми руками, меня охватывает горячечный азарт. Улыбаюсь, сплетаю пальцы в замок, хрущу суставами.
— Разомнемся, парни?
Братья переглядываются. Старший скалится и, обнажая пеньки зубов, подбадривает себя:
— Ах ты падаль!
— Да? А вы тогда кто?
— Че ты скалишься? — хорохорится младший, пытается обойти меня слева, старший — справа.
— Выбирайте, что вам сломать: руки, ноги?..
Братья атакуют мгновенно.
Зафиксировано противоправное деяние!
Отшатываюсь влево, уклоняясь от удара тесаком. Одновременно ставлю блок, хватаю руку старшего с дубинкой, локтем бью в кадык, вырывая дубинку.
— Ах ты су…
Крик старшего обрывается хрипом, он падает. Краем глаза замечаю движение сзади и скорее инстинктивно отскакиваю, и вовремя: третий их сообщник, прятавшийся в тени, пытается ударить ножом в спину, но лишь рассекает куртку и царапает кожу. Проклятая самоуверенность! Гиены обычно нападают стаей.
— Он трикстер, вашу мать! Трикстер! — горлопанит третий, пятясь от меня.
Нападающий с тесаком тоже пятится. Вот теперь не до шуток. У каждого зверобогого — татуировка в виде бычьей головы на седьмом шейном позвонке. Разрезанная куртка обнажила мою шею, не отмеченную тату. Вопрос о том, что сломать горе-грабителям, снимается, я выхватываю пистолет из набедренной кобуры, одному, второму и третьему стреляю в головы и испытываю удовлетворение. Не оргазм, нет. Нечто похожее я чувствовал, когда открывал нового техно — радость после отлично выполненной работы.
Ты предотвратил преступление!
Осталось предотвратить 500 правонарушений.
Предотвратив 50 правонарушений, ты получишь первый осколок Сферы познания: тебе откроется доступ к дополнительным данным и возможностям.
Что еще за гребанные сферы познания и новые возможности? Что будет, когда я предотвращу пятьсот злодеяний? Программа самоудалится? Подумаю об этом позже.
Воровато оглядевшись, отхожу от места преступления. Снимаю куртку, разрезанную на спине, трогаю порез — крови почти нет, повезло. Сажусь на бордюр и пытаюсь привести мысли в порядок, расставить приоритеты. Основная моя цель — вернуться к своим. Для этого мне надо избавиться от программы. Имя создателя программы я выбил — профессор Мелиар Делла, уровень 4, ступень 3. Юго-восточное поселение. Несколько раз проговариваю информацию, чтоб не забыть.
Профессор относится к так называемым бетам с четвертого уровня.
Пятый уровень, восемь верхних ступеней зиккурата, населяют альфы: аристо и верховное жречество. Четвертый уровень, тоже восемь ступеней, — аристократы не пунийцы, ученые, политики, генералы, профессура, бизнесмены, бомонд, жречество. Снизу туда не пробраться, если нет соответствующего чипа с программой.
Начиная со второго уровня, везде установлены камеры, и чем выше, тем сложнее система защиты. С четвертого установлены системы, идентифицирующие личность по внешним данным, и при малейшем сомнении в принадлежности к высшей касте человека блокируют и перепроверяют. И систему не обмануть: на них работают лучшие программисты, сведения о человеке никак не подменить, потому что данные неоднократно дублируются.
Но мне не надо жить с ними там, наверху. Нужно всего лишь узнать, где именно обитает профессор, и наведаться в гости к нему в Юго-восточное поселение. На словах все просто, практически же — сложно реализуемо. Единственный способ подняться на четвертый уровень — пролезть по вентиляционным шахтам, и то не факт, что они сообщаются с нижними ярусами. Не имея схемы внутреннего строения зиккурата это сложно осуществимо. Значит, надо его где-то достать.
Даже если я это сделаю, мне нужно будет отыскать профессора, добраться до него, разговорить и, самое сложное — заставить деинсталлировать программу. Один шанс из тысячи, что все пройдет именно так, как надо. О том, что процесс необратим, я старался не думать. У меня появилась цель, правда, без понятия, как я все это проверну.
При мысли о том, что я навсегда останусь среди черноротых, хочется волком выть. Буду держаться за надежду.
Цель ясна, теперь надо определиться со средствами. Среди дечипированных нет тех, кто бы мне помог, да и если бы были, их сведения устарели.
Как упростить себе задачу? Притвориться черноротым, подобраться поближе к лифтам и тем, кто владеет информацией. Например, устроиться на производство, требующее мало-мальской подготовки и ответственности. Больше всего подходит цех корпорации «Тау», где паяют микросхемы. Там всегда требуются рабочие, и кого попало не берут. Цех находится ближе всего к середине зиккурата и лифтам, и если не добуду информацию сам, мне в этом помогут те, кто в курсе. А их определит программа, которая считывает сведения о каждом человеке.
Ловлю себя на мысли, что впервые радуюсь программе — она дает ощутимое преимущество. Например, вот идут двое мужчин.
Бакир, 25 лет
Уровень 1, ступень 3, рабочий сталелитейного цеха
Ясар, 22 года
Уровень 1, ступень 3, рабочий сталелитейного цеха.
Я знаю их имена, знаю, что они — рабочие и вряд ли опасны. При необходимости я могу обратиться к ним, прикинувшись их знакомым. А еще, когда я предотвращу пятьдесят преступлений, система меня наградит новыми возможностями, но это сейчас не самое главное.
Главное — устроиться на работу, чтобы проникнуть наверх. Соискателей проверяют, как — я без понятия. А у меня нет долбанной татуировки. Вообще, надо посоветовать нашим набивать Ваала подросткам, чтоб проще было мимикрировать, татуха ведь ни к чему не обязывает.
И сейчас ее отсутствие может здорово усложнить мне жизнь: себе на седьмом шейном ее не набьешь, просить кого-то — светиться, трикстеров ненавидят все, кроме совсем уж отмороженных маргиналов, которые не гнушаются нас нанимать для своих грязных делишек. Просить о помощи своих мне нельзя — я для них опасен. А устраиваться на конвейер рискованно, потому что вдруг будут проверять принадлежность к зверобогим. Вряд ли, конечно, но сегодняшняя случайность показала, что меня в любой момент могут раскрыть и ликвидировать.
Бесконечно длинный день плавно перетекает в ночь, набитую вопросами, как бездомный пес — блохами. Появляется ощущение, что кошмар затянулся, скоро я проснусь, и все закончится. Мне нужно где-то переночевать, чтоб не тащиться на собеседование овощем, сменить разрезанную одежду на ту, что закрывает шею…
Направляясь к люку, ведущему под землю, в цоколь, я понимаю, что просто ищу причины вернуться домой в гнездо, где я прожил три года и пустил корни. Сейчас там пусто. После каждой облавы стая меняет убежище.
* * *
На нашем старом месте ожидаемо никого нет. Генератор забрали, и приходится пользоваться фонариком. Столовая разнесена в хлам, трупы убраны, кровь смыта водой, хлынувшей из взорванной трубы. Всю мебель, вещи, тренажеры вынесли, осталось разбросанное по полу тряпье, и невозможно сказать, пострадал ли во время набега еще кто-то, кроме тех, кого убили у меня на глазах.
Отправляюсь в свою опустевшую берлогу
