рукой или разбитой головой своему рыцарю особо не поможешь. Сам Йен схватился с высоким темноволосым парнем в алом сюрко с черным шевроном на груди, и, кажется, был готов вот-вот одержать победу — он наступал, не забывая прикрываться щитом, и осыпал своего противника ударами. Тот попробовал несколько раз достать Йена сам, но увидел, что его защиту не пробить, и сам ушел в оборону. Темноволосый принимал его выпады на щит, отбивал их собственным мечом, пятился, потом вдруг после очередного удара припал на колено; Йен бросился вперед, чтобы наконец опрокинуть соперника, и вдруг недоуменно заморгал, уставившись на конец деревянного меча, что уперся ему в горло. Герольд подал знак об окончании поединка. Йен сокрушенно покачал головой и ушел с ристалища, а темноволосый задержался, кланяясь барону и рукоплещущим зрителям. Когда на ристалище оставались, может, две или три пары бойцов, Мартин спохватился — он ведь не праздный зритель, а оруженосец, и сэру Уилмоту, возможно, нужна его помощь. Он опрометью бросился назад в лагерь, проверил сбрую Осени, помог своему господину сменить дублет на стеганую куртку и снова надеть кольчугу, между делом отвечая на его расспросы о том, как прошли поединки.

— Отличившиеся приз получают, — заметил он, пока Мартин поправлял шнуровку его наручей. — По три серебряных луны — это тебе не кот чихнул. Чего же я Рори так натаскивал…

Сэр Уилмот нахмурился.

— Если хоть одного удастся спешить и взять с него выкуп — дам Рори из этих денег луну. Хотя… эх, как бы самому последнего не лишиться.

А потом все вдруг начало происходить очень быстро — вернулись с ристалища последние оруженосцы, явились герольды и повязали рыцарям на руки повыше локтя повязки, желтые и ярко-красные.

— Помоги-ка, ну! — окликнул Мартина сэр Уилмот, кряхтя, уселся на Осень и присоединился к партии с желтыми повязками.

Снова трубы. Мартин вдруг разволновался так, будто это ему сейчас придется участвовать в сшибке двух с лишним десятков рыцарей. Под ложечкой засосало, сердце бухало в груди так громко, что он толком не расслышал последних наставлений сэра Уилмота. Подал ему копье и, как во сне, отправился на ристалище вслед за остальными оруженосцами.

Трубы. Свист и рев толпы. Герольд, напрягая горло, кричал что-то — объявлял участников, что ли, потом, кажется, объяснял правила. Вытянувшись в линию, замерли десять всадников и один пеший — убрийский тан, скалящий зубы в хищной усмешке и выставивший вперед двуручный меч, все с желтыми повязками на руках. Напротив всадники с алыми повязками; один из них, в высоком остроконечном шлеме, с закрытым кольчужной маской лицом, круглым красным щитом и кривой саблей в руке, спрыгнул с коня и отсалютовал убрийцу. Тот в ответ проревел что-то и потряс своим оружием. Его вдруг осенило — а если сэра Уилмота собьют с лошади, тот не сможет подняться, а он, Мартин, в толчее и не заметит? Стараясь не впадать в панику, он глазами поискал своего господина. Вот он — предпоследний справа, между рыцарем из Зимнего Приюта и еще кем-то в черном панцире и с грифоном на шлеме…

Герольд что-то прокричал. Звук труб взвился под самое небо, и рыцари, сначала медленно, потом все быстрее двинулись навстречу друг другу. Копья с зубчатыми наконечниками, напоминавшими маленькие короны, опущены, из-под конских копыт летит трава и комья грязи, оглушительно орут зрители. Мартин наткнулся взглядом на Йена; стоя среди оруженосцев восточной партии, он вопил и тряс кулаком в воздухе, подбадривая сэра Малкольма. Наверное, тоже стоит поддержать своего господина? Мартин попытался было набрать в грудь воздуха, и в это время, под оглушительный треск, звон, ржание коней, крики, две линии столкнулись.

В воздух взмыли разноцветные обломки копий. С полдюжины бойцов, как с одной стороны, так и с другой, вылетели из седел; солнце на мгновение блеснуло на шлемах, кольчугах и панцирях, а потом они грянулись о землю. У Мартина перехватило дыхание. Он вцепился в дерево ограды так, что побелели пальцы, и лихорадочно высматривал между упавших сэра Уилмота, но среди сюрко ярких цветов, что усеяли траву, черно-зеленого не было. Четверо рыцарей, пошатываясь, уже поднимались на ноги; еще двое лежали неподвижно, и к ним уже бежали оруженосцы. Он поднял глаза и облегченно вздохнул — сэр Уилмот, похоже был цел и невредим, по крайней мере пока. Рыцарь отбросил копье и теперь схватился с всадником в черном и синем и со звездами на щите. Их кони кружили друг вокруг друга, пока наездники обменивались ударами — меч сэра Уилмота против шестопера звездного рыцаря. Сталь звенела о сталь, выбивала щепки и хлопья краски из щитов. Мартин успел разглядеть, как по багровому лицу его господина катится пот, борода топорщится во все стороны, а потом оба бойца исчезли, скрытые из вида остальными сражающимися. Рыцарь в бирюзовом сюрко с золотым единорогом на груди схлестнулся с другим, в ярко-красном панцире, который украшало дерево — тоже золотое. Мартин даже с другого конца ристалища расслышал, как орет Йен, подбадривая своего господина. Малкольм Стаутон принял удар меча на щит, рубанул своим — так, что зазвенел шлем и рыцарь золотого дерева, пошатнувшись упал на траву. Он тут же поднялся, и тогда его противник спрыгнул с коня, чтобы продолжить поединок. Мимо них, размахивая своим двуручником и вопя что-то воинственное, пронесся убрийский тан; своего первого соперника он успел одолеть, и тот уходил с ристалища, держась за бок.

Возникли и пропали черный рыцарь с грифоном на шлеме и другой, в сером, шлем которого был украшен черными крыльями, а на щите красовался хищно раскрывший клюв ворон, а потом Мартин снова увидел, как из общей свалки вынырнул сэр Уилмот. Звездный рыцарь отбил его удар, замахнулся своим оружием, но он неожиданно ловко уклонился и рубанул по рукояти шестопера. Удар вышел такой силы, что лопнула кожаная петля на запястье, рыцарь выпустил оружие, качнулся вперед и еле удержался в седле. Шестопер упал под ноги коней. Сэр Уилмот занес меч, но его противник, оставшись безоружным, склонил голову и поднял руки, давая понять, что сдается.

Мартин завопил от радости и замахал руками.

— Ура! Сэр Уилмот! Сэр…

Совсем близко от него что-то пронеслось, обдав лицо порывом ветра, раздался звон, короткий вскрик, и прямо под ноги Мартину, правда, по ту сторону ограды, упал рыцарь в оранжевом сюрко с черным медведем на груди. От удара при падении забрало его шлема открылось, и на мальчика уставились остекленевшие глаза; белок одного из них стал быстро наливаться кровью. Рыцарь поднял было голову