времен Белхэйдана, и все они были там, открытые для его прикосновения. Он ничего не потерял из нового, но эта невыразительная стена, казалось, закрывала какой-то внутренний стержень, и это было тем более тревожно, потому что, насколько он знал, внутри этого барьера ничего не было.

Он снова присел на корточки, поправляя чайник. Музыка. Должно быть, это была музыка. Откуда бы это ни взялось, это сделало... что-то глубоко внутри него. Не поэтому ли Венсит сказал Базелу позволить ему играть? Знал ли волшебник, что это произойдет?

Это была тревожная мысль, но чем больше Кенходэн размышлял над ней, тем больше убеждался, что Венсит, должно быть, знал. Итак, из этого следовало, что волшебник хотел, чтобы это произошло... чем бы "это" ни было.

Он внимательно рассмотрел себя на рассвете и обнаружил, к своему немалому удивлению, что большая часть его гложущей неуверенности исчезла. Эта странная внутренняя стена была первым изменением с тех пор, как он понял, что у него нет памяти, и это придало ему своего рода силу, как осязаемое доказательство того, что в самом сердце его действительно было что-то, потому что, если внутри него было что-то большее, чем пустота, когда-нибудь он мог бы действительно вернуть свое прошлое. Он долго лелеял эту мысль, а затем весело фыркнул, осознав, что почувствовал облегчение - почти жизнерадостность - обнаружив, что часть его разума заблокирована от его собственного проникновения. Это должно было напугать его, но даже загадка, казалось, была лучше, чем простая пустота.

Он встряхнулся, почему-то уверенный, что это было то, что он не должен был обсуждать даже с Венситом. Отчасти потому, что он был уверен, что Венсит не объяснил бы ему этого, даже если бы он спросил. Что бы ни заставляло скрывать от него его собственное прошлое, вряд ли это могло просто исчезнуть в одночасье. Нет, у него не было выбора, кроме как продолжать, как он начал, пока волшебник не подаст ему положительный знак. Это могло бы расстраивать, но он приобрел определенное знакомство с разочарованием. Еще немного этого не убило бы его.

Он снова фыркнул, затем кивнул сам себе и легонько потряс Базела за плечо.

Храп градани мгновенно прекратился, и один глаз открылся.

- Сегодня дождя нет, - сказал ему Кенходэн.

- Да, я ожидал этого. - Базел потянулся. - Прошлой ночью я почувствовал запах сухого рассвета, и я думаю, что это в такой же степени заслуга Томанака, как и Чемалки, парень.

- И почему это может быть? - подозрительно спросил Кенходэн.

- Почему-то в те дни, когда я сражаюсь, никогда не бывает дождя. - Венсит зашевелился позади них, и Базел взглянул на него. - За исключением, конечно, - поспешно добавил он, - тех случаев, когда я был связан с армиями или волшебниками.

Венсит снова замер, а Базел сердито посмотрел на него. Действительно ли волшебник проснулся или нет?

- Так ты ожидаешь боя сегодня? Ты думаешь, они все еще рядом с нами?

- Некоторые из них, во всяком случае. Я думаю, они достаточно хорошо заметили наш след и догадались, куда мы направляемся, но они понятия не имеют, каким этот след будет после того, как доберутся туда. Они не захотят оставлять меня надолго незамеченным, потому что они будут знать, как они могут не найти нас снова, если когда-нибудь потеряют нас. Прошло два дня, парень, но, по крайней мере, еще несколько человек там, в грязи, пытаются пометить наш след.

- Тогда буди Венсита, и поехали!

- До завтрака?! Парень, парень! Давай не будем паниковать из-за нескольких убийц! Мы далеко впереди, если только они вдруг не отрастили крылья. Я думаю, мы медленно и спокойно доберемся до ручья; тогда они смогут догнать нас и поприветствовать. Они этого не сделают, только если у них есть здравый смысл Пурпурных лордов,. Тем не менее, мы всегда можем надеяться, а пока, спасибо, я приготовлю и съем хороший завтрак, пока ты будешь кормить лошадей.

* * *

Роспер встретил тот же рассвет. На самом деле, он ждал этого с нетерпением, завидуя каждой секунде. Его раздраженные расхаживания заполнили ночь, и когда наконец взошло солнце, он приветствовал его убийственной ухмылкой.

Он щедро использовал свой носок обуви, когда будил своих людей. Они выкатывались медленно, но хлесткие приказы вскоре заставили их двигаться бодро, если не сказать с радостью. Они исподтишка наблюдали за ним во время своей торопливой трапезы, но он едва ли замечал это. Вместо этого он ничего не ел, нетерпеливо расхаживая взад-вперед, и один или два человека обменялись недовольными взглядами. Убийцы убивали хладнокровно; огонь в глазах Роспера показался им сомнительным предзнаменованием успеха.

И все же никто не хотел спорить с ним в таком настроении. Он повел их садиться в седло, и каждый брат-пес выбрал себе самую выносливую лошадь - из лошадей, освеженных ночным отдыхом и не подозревающих о жестоком обращении, ожидающем их.

Роспер, в свою очередь, вскочил в седло и привстал в стременах. Он еще раз оглядел своих людей, затем взмахнул рукой, направляя их на добычу, и восемь человек устремились вниз по тропе, разбрызгивая грязь.

Они должны были встретиться сегодня. Роспер почувствовал это - почти попробовал на вкус. Будь то скрытность или лобовая атака, он догонит их сегодня. Солнечный свет пробивался сквозь деревья, яркие лучи света превращали туман в скопление золота под темным пологом ветвей, но он почти не обращал внимания на их красоту, разве что наклонялся с седла, чтобы поискать признаки прохождения своей добычи.

* * *

Чернион завтракал в залитой солнцем гостиной, пока остальные седлали свежих лошадей. Затем глава Гильдии заплатил за их ночлег и лошадей, и все пятеро исчезли на большой дороге.

Ночью Чернион смирился с тем, что отправка Роспера была ошибкой, но слезы ничего не меняли, и преуспел ли Роспер или умер, было в его собственных руках. Все, что мог сделать Чернион, - это быстро добраться до Синдора. Если Роспер прискакал бы по пятам за Базелом, тем лучше; если бы он был мертв, Черниону потребовалось бы как можно больше времени, чтобы подготовиться.

Конь убийцы почувствовал нетерпение своего всадника. Хотя Чернион не пользовался ни шпорами, ни кнутом, мерин все быстрее мчался по прямой, как стрела, дороге. Люди Гильдмастера переглянулись, затем пришпорили своих коней, и квинтет помчался на юг.

* * *

Баронесса Вулфра встретила новый день с новой уверенностью, ее ночные страхи успокоились благодаря энтузиазму и новым