—Ты хороший сын. И родители у тебя прекрасные. С большим сердцем,— мой голос наполнен эмоциями.

И снова кивок. А потом Давид оставляет меня одну с завтраком, приготовленным им.

***

К двум мы подъезжаем к одному из зданий в центре города. Давид психует, потому что негде припарковаться. Я сижу рядом, безумно нервничая. Кроме того, что боюсь услышать, что ничего не получится, еще и придется оголить ноги перед посторонним человеком.

—Лер, приехали.— Давид прикасается к моему плечу, и я вздрагиваю.

—А, да.— Я дергаю за ручку, открываю дверь, но выйти не получается.

—Ремень,— снисходительно улыбается Давид, и мой взгляд падает вниз. Я не отстегнула ремень безопасности.

—Точно,— излишне бодро говорю я, пытаясь за этим скрыть свое настоящее состояние.

Мы спускаемся в полуподвальное помещение тату-салона. Внутри современный интерьер. Я верчу головой по сторонам, пока Давид подходит к администратору, уточняя время записи.

—Пойдемте, провожу вас к Максиму,— улыбается она, и Давид берет меня за руку, переплетает наши пальцы, нервная дрожь передается и мне.

Мы идем темным коридором. Если бы не поддержка Давида, я бы уже давно струсила и сбежала. Но из-за него приходится перебирать ногами. Я застываю перед нужным кабинетом. Дверь распахивается, но заходить не спешим.

—Все в порядке?— тихонько спрашивает у меня Давид.

—Да. Страшно просто. Очень,— признаюсь честно, не пряча взгляд, как делаю это обычно.

—Я с тобой. Все хорошо будет,— заверяет он, целует меня в висок, вызывая мурашки по всему телу, потом касается моей поясницы и подталкивает вперед.

Максим оказывается высоким накачанным мужчиной приятной внешности. Приблизительно таким я и представляла себе тату-мастера. Правда, белоснежный стерильный кабинет идет вразрез с тем, что я видела в тех же фильмах о тату-салонах.

Максим поднимается нам навстречу.

—Привет, рад знакомству,— протягивает руку Давиду, при этом с интересом глядя на меня.

—Взаимно. И спасибо, что согласился вне очереди принять.

—Всегда рад помочь своим. А это, должно быть, Лера?

—Да, добрый день.

—Предлагаю сразу перейти к делу, чтобы не тянуть. Шрамы на ногах, я правильно помню?

Я киваю.

—Хорошо, тогда сними, пожалуйста, джинсы, мне нужно осмотреть место работы, чтобы понять, как будем действовать.

Я перевожу испуганный взгляд на Давида.

—Все хорошо, я здесь буду.

Сглатываю, руки немеют, пальцы не слушаются, когда к пуговице на джинсах тянусь.

—Можешь раздеться за ширмой. Когда будешь готова, скажешь, я пока обработаю кушетку и постелю новое одноразовое полотенце. От меня только что клиент ушел, график плотный, с трудом втиснул вас.

—Спасибо,— произношу излишне робко и скрываюсь за той самой ширмой, на которую указал Максим.

Не с первого раза получается освободиться он штанины, голова кругом идет от переизбытка эмоций, ноги словно ватные. В кабинете стоит звенящая тишина. Я опускаю взгляд вниз, мне откровенно страшно. И неуютно. Нужно было шорты с собой какие-то взять, ведь ясно было, что пришлось бы ноги показать. А теперь в трусиках придется перед незнакомым мужчиной показаться.

—Лер, все хорошо?— доносится до меня голос Давида.

—Да, сейчас.

—Не волнуйся. И стесняться не надо, поверь, я видел такое, что тебе и не снилось,— пытается подбодрить меня Максим, но выходит не очень.

Наконец-то собираюсь с духом и выхожу. Я должна это сделать. Не ради Давида, не ради людей, которые могут получить эстетический шок, если я в короткой юбке на улицу выйду, а в первую очередь ради себя.

—Ну, не все так плохо,— подбадривающе улыбается Максим, пока я вся сжимаюсь перед его взглядом. Обхватываю себя руками за плечи, подхожу к кушетке.— Устраивайся, как тебе удобно. Мне нужно просто посмотреть, насколько глубокие рубцы и как сильно тон отличается от твоей собственной кожи.

Я киваю. Забираюсь на кушетку. Удобная — отмечаю я. Однажды я решила нарастить ресницы в салоне красоты и с трудом выдержала два часа пыток. А тут мягенько даже. Максим прикрывает мои бедра полотенцем, за что я ему благодарна. В трусиках перед ним чувствую себя так, словно полностью обнажена.

Поднимаю взгляд на Давида. Он в стороне стоит, руки в кулаки сжаты, губы в тонкую линию сложены. Напряженный весь, серьезный. Внимательно следит за тем, как Максим ощупывает мои ноги, просит меня на бок повернуться. Присутствие Давида мне придает сил, на душе спокойней.

—Я понял, можешь присесть пока, но не одевайся.— Максим переставляет стул, опускается на него, оказываясь прямо напротив меня.

Я свешиваю ноги с кушетки. Смотрю на него пугливо, ожидая вердикта.

—Прежде всего хочу рассказать о том, что есть два вида рубцов. Гипертрофические, то есть выпуклые, атрофические — в виде углублений — и нормотрофические.— Он проводит ручкой по моей ноге, наглядно показывая, где какой.— С нормотрофическим все очень просто: мы можем нанести перманентный макияж, подберем пигмент под цвет кожи, структура самой кожи будет немного отличаться от той, что на рубцах, но если не знать и не выискивать намеренно разницу, то даже не заметишь.

Его слова заставили сердце радостно подпрыгнуть до самого горла. Разве такое возможно?

—А вот с атрофическими рубцами все сложнее. Дефекты нарушают рельеф кожи, подобрать пигмент будет сложно и в любом случае будет заметна разница. Если ты не против, я сделаю несколько фото твоих ног, прикину, что как. Кое-что можем скрыть камуфляжем, кое-что придется отшлифовать и нанести татуировку, которая скроет рубцы. Я постараюсь максимально уменьшить область нанесения тату, чтобы это аккуратно выглядело и не было диссонанса с твоей внешностью.

Из горла вырвался нервный смешок.

—Не смейся,— по-доброму говорит он.— На прошлой неделе ко мне пришла восемнадцатилетняя девочка, маленькая такая, нежная, белобрысая, как ты. Попросила на всю спину череп с костями набить,— кривится он.— Я так и представил, как пацан ее во время секса раздевает, а там вот это. Отказал ей, попытался отговорить. Чтобы спасти того бедолагу, который с ней связаться решит. Потом ведь пожалеет о своем спонтанном решении.

—Мне череп точно не нужно набивать,— выдавливаю из себя слова. Во рту неожиданно сухо становится.— Я художница и, если можно, сама хотела бы составить эскиз будущей татуировки.

—Конечно, так даже интересней. Так ты согласна? Будем работать?

Я снова взгляд на Давида перевожу. Он кивает. Поэтому я уверенно говорю:

—Да.

—Чудесно. Тогда, если ты не против, я проведу пробу на непереносимость анестезии. Сразу говорю: процедура шлифовки и самого нанесения татуажа не из приятных, придется потерпеть. Потом подберем тон и сделаем небольшой контур, чтобы посмотреть на реакцию кожи. И только после этого я назначу дату, когда приступим к самой процедуре.