один из другим ревностные призывы с уст руководителей Ордена и только архимаг с Регентом остаются полностью спокойными, следя за тем, как на вещательную площадь ступают личности, запятнанные предательством и многовековым посрамлением.

– Как же вы низко пали, люцииты, если стали якшаться с таким отребьем, как эти мерзкие еретики! – выкрикнул кто-то из рыцарей.

Странное чувство поселилось в думах Азариэля. Ему кажется, будто бы здесь разыграно театральное представление, где всем дирижирует Люций. Он мог бы давно перейти к заслушиванию статей своей Хартии, но почему-то до сих пор пытается перетянуть на себя одеяло мнений, хотя призыв таких предателей как Дунхарт и Фиотрэль только отвлечёт от него сторонников.

– Хорошо, – нехотя соглашается иерарх. – Вынесите Организационное Определение по поводу внесения в Протокол дополнительных ораторов. Дайте им по одной реплике.

– Спасибо, милостивые подхалимы жалких аэдра и убогих законов, – к трибуне подходит Дунхарт, ряды его зубов сверкнули парой острых клыков в свете ярких светильников, а голос полон рычащего голода. – Я – Дунхарт Ла’Фир, первый последователь свободы в этом Ордене. Ох, я помню те времена, когда эта зала была попроще, и братья тут собирались как равные. Сегодня я обращаюсь ко всем тем, кто жаждет спасения Ордена! – взгляд пылающих зениц пробежались по рядам лоялистов, откуда ответом становятся глаза, исполненные взором отвращения. – Оставьте своих жалких богов, оставьте своё жалкое служение бесполезной миссии! Тамриэлю плевать на вас, Империи плевать на вас и расам то же плевать!

Слова Дунхарта терялись в голове Азариэля, становясь рычащим отголоском ненависти. Его сердце сокрушено от тяжкого предательства, а рассудок истязается голосом первого мятежника, который искажён то ли в голоде, то ли в страшных духовно-физических мутациях, которые позволили пережить долгие столетия мятежнику. О да, Азариэль с ужасом взирает на его тусклую кожу, на клыки и глаза, отмеченные знаком смерти. Юноша понимает, какую страшную заразу вампиризма подхватил Дунхарт, продолжающий нести в массы свои идеи:

– Я живу множество лет и видел, как становился этот Орден. Я стоял у истоков Ордена, ибо титул мой – Верховный Магистр. – Приостановившись на секунду, что посмаковать смущение в глазах сторонников устоев Ордена, Дунхарт продолжил. – Да, я тот, кому Орден обязан существованию, титул Верховного Магистра – мой по праву. И я вам говорю – отрекитесь от затхлых клятв и придите к истинному освобождению, чтобы мы вместе смогли изменить Орден к лучшему!

Дунхарт отошёл в сторону, давая другому оратору возможность сказать:

– Я служил тут, некогда, – медленной речью начал Фиотрэль. – Меня предали, выкинули лишь за то, что я желал изменений и реформации Ордена, и мне пришлось скитаться. Я буду короток – следуйте зову ваших сердец, творите то, что пожелает ваша душа.

– Ложь! Убогая ложь! – не выдержал Регент, резко поднявшись с трона. – Дунхарт, мы знаем, что ты предал Орден во имя губительных сил и смотрю, тёмный лорд Бал наградил тебя бессмертием в обмен на душу. Не мерзко ли тебе ходить нежитью?

Дунхарт злобно фыркнул, свершив реверанс в сторону Регента, исторгнув надменную презренную речь:

– Ох уж простите, господин Тилис, я вас забыл спросить о том, как мне распоряжаться своей душой. В отличие от вас меня не пленят предрассудки, и я волен продаться любому великому существу!

– Да как смеешь тут вообще стоять, архимятежник!? Твоя цель не спасти Орден, а его извратить, уничтожить! Ты не имеешь права тут стоять!

– Я – Верховный Магистр Ордена!

– Ты был им до тех пор, пока не предал своих же братьев и сестёр! – Регент стал успокаиваться и сел на место, обратив своё внимание на старого знакомого. – Фиотрэль, а ты? Скажи, мой давний друг, как ты мог предать Орден?

– Ты же помнишь, Тилис, – в зале пронеслись нервные слова Фиотрэля. – Ты помнишь, что её выкинули, и я не мог поступить иначе. Тилис, я не мог бросить её на произвол судьбы и желал, чтобы она смогла вернуться.

– И ради этого ты решил бросить вызов… Ордену? Скажи, какая тёмная сила тебя принудила к таким свершениям? Во имя, какого губительного принца ты свершил отступничество? – прозвучал вопрос Регента, объятый таким сильным волнением и унынием, что даже Азариэлю стало тяжело на душе.

– Поверь, мой старый друг, лорд Дагон милостив к тем, кто его чтит, льёт кровь во имя него и творит революции во славу имени его! Я был готов преклонить колени перед ним, чтобы спасти её, чтобы вернуть в Орден, и я преклонился ему!

– И что же он потребовал от тебя?

– Всего лишь собрать детей Валенвуда и показать, чего стоит их мятеж. Это была малая цена для спасения её.

– Ты действительно стоишь у истоков Сынов…

– Какие ваши доказательства!? – разведя руками, воспаляет Фиотрэль.

– Если это так, – поднявшись с места, понёс звонкий надменный голос Императорский Спекулятор, – то Фиотрэль эль Анарх должен будет предстать перед судом Империи за организацию вооружённого мятежа и предательство.

– Фиотрэль, – тепло и одновременно сокрушённо обратился Регент. – Если ты раскаешься, то я тебя приму в Ордене. Только попроси этого и думаю, мы сможешь для тебя что-нибудь придумать, чтобы вернуть.

– Нет уж, – с надменной усмешкой стал мотать головой, отнекиваясь, босмер. – Я не отдам свободу в обмен на тиранию. Если возвращаться в Орден, то тогда, когда в нём будет торжествовать свобода.

– Так, – вмешался представитель Совета Владык. – Мы здесь собрались не для разрешения дружеских дилемм, а Председателя Совета я прошу не раздавать обещания, исполнение которых не в его компетенции.

Азариэль тяжело выдохнул. Он не ожидал и никак не представлял, что Великий Капитулярий может в какой-то момент превратиться в выяснение отношений между знакомыми. Высший эльф читал такое же недоумение, что и его в глазах и своих друзей и знакомых, будь то со стороны лоялистов или же люциитов. Азариэль смотрит, как две фигуры покидают вещательную площадь, парень видит, что они прошли мимо водоёмов, отразившись в их тёмном покрове. Он так же смог углядеть и что Регент так же не сводя очей следит за ими, провожая их взглядом, в котором ощущается страшное падение и пожар меланхолии.

– Прежде чем мы перейдём к рассмотрению Великой Орденской Хартии и нового кодекса, у кого-нибудь заявления или ходатайства?

– Есть! – снова дал о себя знать мятежный рыцарь, облачённый в доспехи и цвета безумия. – Перед тем, как наши милые братья и сёстры перейдут к главному, я скажу вам о так называемых преступниках, чтобы вы поняли, зачем нам нужны Кодекс и Хартия. Я был там, когда Сафракс довёл Хротгара до стадии злобы, – и, исказив голос в обвинении, но жутко