Норико устроилась в своем закутке за ширмой, а госпожу Акико позвал сквозь ситоми знакомый голос. Раньше Норико бы замерла и вслушивалась в каждое слово, а теперь, теперь… Обиду она ощутила, услышав этот голос, запоздалую обиду — и ничего больше.

Госпожа Акико выбралась на галерею и некоторое время совещалась там с Фудзивара Нарихира.

Молодой аристократ был обеспокоен — не пошли бы слухи о его участии в ночном переполохе. Да и Акико такая слава была бы ни к чему.

Конечно, Юкинари первым делом приказал старшему кэраю молчать. Но одно дело — слуга, другое — служанка. И к тому же, единственный мужчина, чьего приказа Норико действительно бы послушалась, был старый господин Минамото. И решено было подействовать на юную служанку добрым словом.

— Я хотела обратиться к тебе с просьбой, — несколько смущенно сказала госпожа Акико, пробравшись за ширму к девушке. — Если ты выполнишь эту просьбу, то есть, если ты ее честно выполнишь… Тебе сделают богатые подарки.

Девушка молчала. Ей сейчас было не до подарков.

— Никому не говори о том, что произошло ночью во дворце Дзидзюдэн… — прошептала придворная дама. — Об этом просит тебя и твой молодой господин Минамото Юкинари. И господин Фудзивара Нарихира тоже об этом просит.

Норико вздохнула. Ей казалось, что господин Нарихира мог бы как-то иначе выразить свою признательность. Но если он вспомнил о своей спасительнице лишь для того, чтобы попросить ее о молчании да предложить подарки…

— Отпустите меня домой, — прошептала Норико. Хотя с такой просьбой ей бы следовало обращаться к госпоже Гэн-но-тюро.

— Тебе не нравится в государевом дворце? — удивилась придворная дама. — Разве тут скучно живется?

Девушка промолчала.

— Ты неудачно приехала, у госпожи Кокидэн были Дни удаления от скверны. Но подожди немного — тут начнется веселая жизнь! — пообещала госпожа Акико. — И ты тоже заживешь неплохо. Если только дашь слово, что будешь обо всем молчать.

Девушка лишь ниже опустила голову, так что густая челка совсем завесила ее лицо.

Придворной даме стало любопытно — чем это деревенской девушке с дикого севера не полюбился государев дворец. Конечно, для простой служанки он не так притягателен, как для девицы из хорошей семьи, да и чем дальше Норико от Хэйана — тем больше надежды, что тайна будет соблюдена. И все же Акико решила довести соблазн до конца и посмотреть, что из этого получится.

— Я могу удочерить тебя, — подумав, сказала она. — Это совсем не так уж плохо — стать моей приемной дочерью. Ты попадешь в хороший род. Будешь уже не просто дворцовой служанкой, а дамой! Дамам очень весело живется. Была ли ты когда-нибудь на поэтическом турнире, в котором участвуют лучшие из лучших? Знала ли ты, как содрогается душа, когда звучат стихи, а сам государь сравнивает их и называет победившее стихотворение? Видела ли ты состязания наших стрелков из лука? Слышала ли ты настоящую музыку — когда флейту берет в руки сам государь? Или его учитель — военный министр Такадо?

Норико помотала головой, и видно было, что музыка, даже в государевом исполнении, ее не прельщает.

— А можешь ты вообразить зал во дворце Дзекедэн, когда там проводят состязания цикад и сверчков? — спросила госпожа Акико и искренне обрадовалась, увидев интерес в черных глазах девушки. — Ряды прелестных столиков, а на них маленькие бамбуковые клетки, в которых стрекочут эти милые создания? Или же состязания редких вееров? Молодые придворные привозят неведомо откуда старинные планочки для вееров, заказывают мастерам новую роспись, а то еще и добывают из бабкиных шкатулок подлинные сокровища!

Но такие утонченные радости тоже оказались чужды сердцу Норико.

— Если ты не привыкла целыми днями находиться в помещении, то и это не беда! — госпоже Акико показалось, что она поняла, чем девушке не полюбился дворец. — Летом под черепичной крышей становится жарко, и мы целые дни проводим на вольном воздухе. Мы даже ночью спим в саду! Представляешь, как это забавно? Нас там свободно навещают молодые люди… без всяких бамбуковых штор и церемониальных занавесов…

Норико только вздохнула.

— Если ты будешь моей приемной дочерью, то сможешь тогда стать женой любого из наших молодых господ! — сообразив наконец, чем могут быть заняты мысли четырнадцатилетней девушки, предложила госпожа Акико. — Конечно, не госпожой из северных покоев, но все-таки… Бывали случаи, когда дочь простолюдина рожала наследника знатному сановнику, а тогда…

Но и это заманчивое предложение только опечалило девушку. Госпожа Акико попросту не знала, что еще несколько дней назад та мечтала о молодом господине…

— Я хочу домой, — прошептала Норико.

— На север?

— Да, госпожа.

— И почему же ты так хочешь жить на этом диком, холодном, варварском севере, когда у тебя есть возможность остаться в прекрасном Хэйане? — удивилась придворная дама. — Там что ни день — варвары нападают на усадьбы. Мне госпожа Йоко такое рассказывала…

— Я хочу выйти замуж, — твердо отвечала Норико.

— За кого? — удивилась Акико.

— За мужчину…

И девушка с тоской посмотрела в окно — там над прекрасными кровлями государевых дворцов уже светлело небо.

Придворная дама была далеко не глупа. Больше вопросов она задавать не стала.

* * *

Медленно катилась небогато убранная повозка, сопровождаемая четырьмя кэраями, Кэнске и Бэнкеем. В повозке ехала Норико и везла свое неожиданное богатство — свертки шелка, изумительной красоты циновки и посуду, ларчики с нарядными расписными гребнями и золотыми шпильками для волос. Все это ей подарили госпожа Акико, Фудзивара Нарихира и Минамото Юкинари.

Норико возвращалась домой, на север.

Уезжая, она очень беспокоилась о госпоже кошке — и монах объяснил ей наконец, что именно благодаря трехцветному пушистому оборотню Рокуро-Куби чуть не погубили саму Норико. Девушка изумилась, но не испугалась. Во всяком случае, теперь она понимала, что за чудеса творились с ней в заброшенной усадьбе и во дворце Кокидэн. Она только спросила — не пойдет ли вмешательство оборотня во вред здоровью. Монах посоветовал ей, добравшись до дома, показаться хорошему заклинателю злых духов, и она вроде бы успокоилась.

Бэнкей шагал рядом с невысоким коньком, на котором ехал Кэнске, и вел с кэраем очень приятный для обоих разговор о засадах и нападениях, отступлениях и долгих ночных переходах, о колчанах из вишневого дерева и тисовых луках, о стрелах из бамбука и стоячих щитах… Монаху и старшему кэраю было что вспомнить.

Но о побоище во дворце Дзидзюдэн они молчали.

Только один раз оба одновременно вспомнили о нем — да