Протестная активность местных туристов имела зримые пределы, и дальше переброски фотографий пока не простиралась.

— Гм… Надеюсь, ты хоть понимаешь, что все это бесполезно? Что никакого «потока жалоб» не будет? Этим твоим местным туристам лень задницу жирную от шезлонга оторвать, не то чтобы пойти бороться. Они будут в лучшем случае вопить и материться, а потом, когда Кудимов ваш их всех с озера погонит, они с теми же воплями и матом просто встанут и уйдут в другое место. И так до бесконечности, пока свободных озер не останется. Они трусы, понимаешь? Жлобы и трусы. Когда ты мусор убирала, они тебя нахрен посылали, а теперь, когда пришел хищник покрупнее, наложили в штаны. Они ничего не будут делать, пойми это! — устало объясняла Оля.

— Да, я знаю. То есть я, конечно, до последнего надеюсь, что ты не права, но догадываюсь, что права. Да, скорее всего, это бесполезно и озеро мы не спасем.

— Тем более, что эти козлы уже срубили на мысу все деревья, выкопали котлован, заложили фундамент и возвели, если не ошибаюсь, первый этаж. И это уже никак не убрать.

— Да…

— Так чего же ты суетишься, черт возьми?! Зачем тогда меня дергаешь?

Танюша глубоко вздохнула, подавив слезы.

— Оленька, я это для того делаю, чтобы не было больно, понимаешь? Я этим отвлекаю себя. Потому что смотреть, как его убивают — это невыносимо. Я этого не выдержу, понимаешь?

— Блин, да даже если все это быдло по берегам вдруг оборотится в пламенных революционеров и начнет бороться, то все равно ничего не будет, — сказала Оля, заметно смягчившись. — Там же у них все давно решено с этой стройкой, наверху-то. Ты же сама все знаешь. Закона у нас в стране нет. Сам президент — главный нарушитель. И вся вертикаль под ним. Даже если где-то кому-то удается какую-то стройку отбить, то это ненадолго… Эй, ты там меня слышишь?

— Да, ты права…

— Слушай, я не хочу тебя огорчать. Понимаю, как это озеро для тебя важно… Ну ладно, блин, сделаю, хоть это и не имеет никакого смысла! — Оле показалось, что Танюша на том конце заплакала, хотя на самом деле это было не так. В последнее время, как бы ни было ей грустно, ее глаза оставались сухими. — Хорошо, успокоим свою совесть — что мы хоть что-то делали, не сидели сложа руки… Так ведь, да?

— Спасибо, Олечка.

— Да ладно, все норм. Просто не хочу, чтобы ты так убивалась от того, что все равно не можешь изменить. Короче, повешу я твои фоточки, и прокламацию повешу, и от себя добавлю что-нибудь эмоциональное…

— Ой, было бы круто!

— Круто было бы, если бы ты сама до интернета доехала и сама бы наделала постов. У тебя же, так сказать, было бы из первых рук, а у меня — испорченный телефон.

— Знаешь, это трудно объяснить. Но вот мне кажется, что пока я здесь, я его — в смысле, Озеро — от них охраняю. И вроде как грош цена моему охранительству, но я почему-то уверена, что если я уеду — то все, конец. Что по возвращении я его уже не найду.

— Да как не найдешь-то? Озеро ведь никуда не убежит. Разве что эта свинья Кудимов его по всему периметру озаборит. Но это, наверное, слишком большой размах даже для него.

— Олечка, это не объяснить. Но вот я чувствую, что я его, что ли… держу за руку.

— Кого — Кудимова?

— Нет, Озеро.

— О, боже. Мистика пошла. Ладно, давай заканчивать. Я все поняла, все сделаю. Что нового узнаю — напишу в СМС-ках. Поднимешься на гору — все скопом получишь. Держись там и… все-таки не сходи совсем с ума, — Оля усмехнулась. — Ты нам здоровая нужна.

— Спасибо, милая! Дай тебе Бог, и до связи!

Посты, которые делала Оля, были все-таки не совсем бесполезными: с некоторых пор они начали привлекать не только возмущенные, но и информативные комментарии. Нашлись люди, которые что-то знали или пытались что-то узнать о Кудимове. Вскоре лента наполнилась всевозможными ссылками на официальные и полуофициальные ресурсы, из которых можно было почерпнуть: 1) сведения о принадлежащих Владимиру Леонидовичу Кудимову фирмах (это был целый ворох разных ООО), 2) схему аффилированных фирм, где было видно, какое место он занимал в пищевой цепочке по отношению к более крупным рыночным хищникам, 3) выписки из Единого реестра прав, которые показывали, какими земельными участками, домами и квартирами он владел. Собственно, это было стандартное досье, которое при желании можно было накопать в интернете на любого состоятельного бизнесмена. Ничего полезного против Кудимова оно не давало, разве что позволяло оценить уровень его богатства и влиятельности (весьма высокий). Танюше и самой приходилось сталкиваться с десятками подобных т. н. «кейсов», когда она пыталась бороться (или помогала другим бороться) с разным лесо- и берегозахватчиками. С точки зрения закона формально было все равно, кто является «автором» нарушения — слесарь-сантехник, нефтяной олигарх или генеральный прокурор. Закон одинаково должен был бы наказывать их всех, но при этом одинаково не наказывал никого, и в этом странным образом соблюдался принцип юридического равенства. (Оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь захватчики-олигархи захотят получить берег, уже до них захваченный сантехниками; тогда, вероятно, они вспомнят о законе и закон единожды вдруг сработает. Но, как понимала Танюша, лично ей и всей прочей «общественности» от этого не прибудет, потому что сантехников просто сменят олигархи/прокуроры, и все). В стремлении «накопать» как можно больше информации о могуществе врага обычно крылось желание оправдать свое бездействие; мол, что же мы можем против «друга президента»? Поэтому обычно Танюша даже не просматривала эти хитрые таблицы с ИНН, ОГРН, ЕГРП и прочими отупляющими аббревиатурами.

Но сейчас все было иначе. Сейчас, когда она консультировала не абстрактных просителей против абстрактных захватчиков (пусть и на вполне конкретных, но все-таки не ее озерах), а пыталась защитить самое дорогое и единственное, что у нее было, ее отношение к информации изменилось. Каждую новую запятую в досье на Кудимова она тщательно изучала, чуть ли не обнюхивала. По мере того, как из безличного, непознанного зла на сцене материализовывался пусть большой и страшный, но все же конкретный человек, ей становилось легче на душе. Узнанный, он становился для нее почему-то слабее, а она — хоть на миллиграмм — сильнее. Танюша знала теперь, что он без проблем может скупить еще с десяток чиновников и застроить еще с десяток озер, однако это знание не повергало