Голландский министр разработал план действий тотчас после получения вызова и посещения им Пушкина. План заключался в том, чтобы убедить поэта, что Дантес увлечён не его женой, а другой женщиной – Мари Барятинской, на которой он намерен жениться без всякого промедления. Едва вернувшись с дежурства Жорж бросился вечером 5 ноября к Барятинским. Но эта семья уже в конце октября выразила своё отношение к сватовству поручика. Невеста не могла простить Жоржу того, что он предпочёл ей Пушкину, и встретила его холодно. Визит не удался. Кавалергард был непривычно молчалив и покинул дом, сказав княгине, что девушка «его очень вежливо прогнала»996.

Попытка ускорить сватовство не удалась, что вынудило Геккернов спешно искать для поручика другую «невесту». Выбор был невелик, и дипломат задумал мистифицировать Пушкина планами брака сына с Екатериной Гончаровой. Речь шла именно о мистификации, поскольку барон вовсе не желал женить Жоржа на бедной и некрасивой Екатерине, которая была к тому же на четыре года старше молодого человека.

Поведение Дантеса давало достаточно внешних поводов для интриги. Софи Карамзина так описывала приём в её загородном доме в сентябре 1836 г.: Дантес «продолжает всё те же штуки, что и прежде – не отходя ни на шаг от Екатерины Гончаровой, он издали бросает нежные взгляды на Натали…»997

Чтобы иметь возможность видеться с Жоржем, Наталья Николаевна постоянно брала с собой Екатерину, не отступавшую от неё ни на шаг. Сестра была хранительницей добродетели замужней дамы, но отнюдь не её наперсницей. Дантес также не посвящал Катерину в свои интимные дела. Своему отцу он наказывал поговорить с Пушкиной, «да так, чтобы не слышала сестра»998.

Александрина Гончарова жила под одной крышей с сёстрами и наблюдала за их романом с кавалергардом вблизи. По её словам, молодой Геккерн принялся притворно ухаживать за Екатериной Гончаровой: «он хотел сделать из неё ширму, за которой он достиг бы своих целей. Он ухаживал за обеими сёстрами (Натали и Катериной. – Р.С.) сразу», но то, что «для него было игрой, превратилось (у Катерины. – Р.С.)… в серьёзное чувство»999.

В отличие от Барятинской, Екатерина Гончарова с восторгом приняла обращение к ней Геккернов, подававшее ей надежду на брак. Геккерны избрали Гончарову, не видя для себя иного способа уладить дело миром. Но они просчитались, надеясь обмануть «простодушного» Пушкина. Тот сразу объявил, что сватовство к Гончаровой – бесчестная уловка.

7 ноября барон Геккерн беседовал с Жуковским в посольстве, сын пытался договориться о встрече с Пушкиным через Виельгорского. Запись 7 ноября заканчивалась словами: «Свидание (Жуковского. – Р.С.) с Геккерном. Извещение его Вьельгорским»1000.

Побеседовав с министром, Жуковский отправился к Пушкину: «Моё слово. – Мысль всё (дуэль. – Р.С.) остановить. – Возвращение к Пушкину. Его бешенство». Поэт не поверил ни одному слову Геккернов. Своими разоблачениями он пытался открыть Жуковскому глаза. Уловки Геккернов и доверчивость Жуковского привели его в бешенство.

Переговоры продолжились 8 ноября. Посол виделся с Загряжской, а Жуковский – с Пушкиным. Поэт не шёл ни на какие уступки, но всё же несколько успокоился. «Большее спокойствие. Его слёзы», – пометил Жуковский.

9 ноября барон обратился с письмом к Жуковскому, рассчитывая на то, что тот ознакомит с ним Пушкина. В самом деле, 10 ноября Жуковский ознакомил друга с письмом. Своё обращение Геккерн начал хорошо продуманной фразой. Он узнал от Загряжской, «что она посвящена в то дело, о котором я Вам (Жуковскому. – Р.С.) сегодня пишу». Фраза имела в виду сватовство Дантеса к Катерине, но ни имя невесты, ни имя жениха в ноте не были обозначены. Для непосвящённых было совсем непонятно, о чём идёт речь. Главное содержание письма сводилось к мысли о необходимости свидания двух противников для их объяснения и примирения. Непременным участником свидания должен был быть авторитетный посредник в лице Жуковского1001.

После вызова Дантес настойчиво искал встречи с Пушкиным. Наталья подтвердила репутацию добродетельной особы, и кавалергард надеялся объяснить это её мужу, чтобы помириться с ним. 7 или 8 ноября поручик посетил Виельгорского, рассчитывая встретить там Пушкина. Этому эпизоду посвящена запись Жуковского с исправлениями: «Свидание с Геккерном». [9 исправлено на 8 ноября. Всё зачёркнуто]. «Извещение его Вьельгорским. (Les) Молодой Геккерн у Вьельгорского». Затем за устройство встречи взялся Жуковский. («Моё предложение свидания»). 10 ноября Дантес явился к Жуковскому, но встреча не состоялась из-за отказа Пушкина. («Молодой Геккерн у меня. Я отказываюсь от свидания»)1002.

11 ноября Жуковский напомнил Пушкину о том, что он не только ознакомил его с письмом Геккерна, но и составил черновик ответа ему, что должно было примирить стороны и отменить дуэль: «…отец… обратился ко мне… я предложил своё посредство, то есть хотел предложить его, написав в ответ отцу то письмо, которого брульон тебе показывал (10 ноября. – Р.С.), но которого не послал и не пошлю… Старый Геккерн таким образом не узнает, что попытка моя с письмом его не имела успеха»1003. Итак, Жуковский написал ответ на письмо Геккерна, но Пушкин познакомился с черновиком («брульоном») и категорически отверг его.

Двусмысленное и неискреннее письмо Геккерна не могло вызвать у Пушкина ничего кроме гнева. Он увидел в дипломатическом шедевре подтверждение своих подозрений. Поэт не верил серьёзности намерений Дантеса.

Видимо, уже после встречи с Пушкиным 10 ноября Жуковский обедал у Виельгорского и от него написал письмо поэту, начинавшееся словами: «Ещё я не дал никакого ответа старому Геккерну; я сказал ему в моей записке, что не застал тебя дома и что, не видавшись с тобою, не могу ничего отвечать. Итак есть ещё возможность всё остановить. Реши, что я должен отвечать. Твой ответ невозвратно всё кончит»1004. Вместо примирительного ответа Жуковский отослал Геккерну ничего не значащую отписку. Одновременно он обратился к Пушкину с резким выговором: «…есть ещё возможность всё остановить… Но ради Бога одумайся. Дай мне счастие избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления». Граф Виельгорский запечатал записку своей облаткой. Этим он дал понять Пушкину, что разделяет мнение Жуковского1005. На поэта обращение двух друзей произвело сильное впечатление. Он поспешил к Виельгорскому и, по словам Жуковского, «открыл ему глаза»1006. Вяземский с самого начала не пожелал принять участие в дуэльной истории. Виельгорский выслушал доводы поэта и тотчас отказался от посреднической миссии, чем завоевал его сердце.

Пушкин, по его собственным словам, не раз получал нагоняи от Жуковского. Однако в дни дуэльной истории он не желал прислушиваться ни к чьим советам. Почувствовав это, Жуковский постарался предотвратить разрыв. После очередного столкновения с другом он писал: «Хотя