Шрифт:
Закладка:
Я решил добраться до большой дороги из и. Гязь в город Астрабад. Мы взяли проводника из местных жителей и вышли из селения на О. Пройдя по рослому лесу больше 1½ верст, мы достигли имам-задэ и кладбища, известных под именем Хара-бшар. Линия телеграфных столбов возвестила, что мы уже на большой караванной дороге. Вообще, про путь от берега моря на сел. Кюр-кянды к большой караванной дороге в Астрабад должно сказать: протяжение его не свыше 6-и верст, вполне доступна эта дорога для вьючного движения, для пехоты и конницы, но артиллерии придется расчищать себе проезд… Надо сказать, что туземцы пускаются в дорогу с длинной палкой, на конце которой насажен кривой нож в виде широкого серпа; этим орудием туземец ловко расчищает себе проезд в самых густых и непролазных порослях.
Около кладбища на большой дороге меня поразил колоссальных размеров чинар, ствол которого едва охватило трое человек. Большая дорога здесь пролегала по рослому густому лесу, тянущемуся на S до самой вершины горного хребта. Обратный путь в селение мы проделали легко и свободно. Зайдя снова в дом старшины, мы увидели приготовления к празднованию могаррама. Нас встретили настолько сухо, что казалось ясно написанным на лице старшины послание «убирайтесь к черту». Мы наняли 6 вьючных лошадей, на которых очень скоро достигли берега. Солнце уже село, когда мы, порядочно усталые, взобрались на палубу «Чикишляра».
Утром 29/VII в 8h 50m мы снова сошли на берег. Мне хотелось осмотреть берег от р. Багу до р. Сермеля, а затем проверить глубину моря вдоль берега от р. Багу до р. Карасу. Легко перейдя на левый берег ручья Багу, мы с Соловцовым пошли вдоль прибрежной полосы по тропе, пролегающей через густой камыш. Пробравшись от р. Багу до р. Сермеля по густым зарослям, мы потеряли, наконец, тропу и повернули на О, чтобы выбраться из густого камыша и колючих кустов в лес. Признаться, мне не раз приходила в голову возможность встречи здесь, если не с тигром, то с диким кабаном, которыми кишели все заречное болотистое побережье. Свежие следы их видны на каждом шагу.
У нас же не было никакого оружия, кроме палочки у Соловцова и съемочной планшетки у меня. Скоро нас догнали матросы с охотничьими ружьями. Бедняги решились идти босиком, а в колючих кустах и камышах им-таки порядочно досталось.
Выбравшись в лес, мы пошли на север и достигли скоро бамбуковых (хлопчатых) полей, обнесенных колючими изгородями, через которые пробрались с трудом. Продираясь и дальше на NO по зарослям, мы только к полудню, сильно утомленные, возвратились к своей шлюпке. Из этой рекогносцировки мне стало ясно, что пристать к берегу между р. Багу и р. Сермеля очень трудно по топкости берега, совершенно заросшего камышом. В полую воду возможно на шлюпке подняться по р. Серемеля и высадиться в 1 вер. на сухой берег ее. Это мы пробовали сдедлать сегодня утром, но неудачно. Разыскав с трудом устье р. Сермеля, мы вошли в него с еще большими усилиями, так как оно заграждено илистым топким баром[143] (глубиной 1 фут), и шлюпку пришлось тащить на руках, погружаясь по колено в ил.
Наконец, шлюпка стала, и мы едва выбрались назад. На сказанном протяжении от берега моря внутрь страны тянется сильно заросшая камышом и колючими кустами болотистая поляна, не просыхающая вполне даже летом, а за нею начинаются лесные поросли, перерывающиеся местами полями хлопчатника.
Отдохнув немного, мы с Соловцовым тронулись в шлюпке вдоль берега на N для исследования глубины. Довольно равномерно удалена от твердого берега 9-и футовая линия глубины моря на всем исследуемом участке Астрабадского залива; также точно удалена равномерно и 12-и футовая линия, которую едва ли решатся перейти транспорты, сидящие с грузом до 9 фут, причем, так как винт у них ниже еще 9 фут, то чтобы его не сломать, надежнее держаться не меньше 12-и футовой глубины. Вообще, на исследуемом протяжении берега шлюпки с транспортов могут подойти к берегу на 50 сажень, а затем войскам придется идти по воде и тащить на руках шлюпки с грузом. С выходом на твердый берег войска должны стянуться к двум пунктам: к ватаге и развалинам укрепления на левом берегу р. Карасу, на твердой и открытой поляне; на правом берегу р. Багу, на поляне подле леса. К пунктам сбора надлежит двигаться походной колонной по прибрежной песчаной полосе в ненастье; летом же можно двигаться по всей поляне широким фронтом для пехоты и конницы, но артиллерии и обозам следует строго держаться только вполне надежной для колесного движения прибрежной полосы. От сборных пунктов внутрь страны колонны будут наступать от р. Карасу на сел. Кюрд-могала, а от р. Багу на сел. Керкянды по описанным выше тропам…
В 2h мы вернулись к пароходу «Чикишляр», и я стал приводить в порядок собранный разведками материал. На пароходе для нас служит развлечением зеленый попугай Бутакова, вывезенный им из Испании. Попка – превеселое существо! Он так уморительно и четко кричит фразы («Городовой! Молчать! Смирно! Что такое» и т. п.) с человеческой интонацией в голосе, что постоянно поддерживает во всех веселое настроение. Конечно, он общий любимец, особенно же всех матросов.
В 2h вечера мы снялись с якоря и пошли «на перевал», так называют моряки пристань или стоянку у порта Гязь, где мы и бросили якорь в 8h вечера. Команде надо было купить мяса и продуктов. Я послал на берег казака Пацана, который в матросском костюме сопровождает меня в плавании и совсем даже забыл, что он казак, так ему понравилась морская жизнь и служба. Он навестил наших казаков: у них все благополучно, и все здоровы. В 9h вечера мы снялись с якоря и отошли в Ашур-Адэ на ночлег, так как завтра «Чикишляр» должен идти навстречу почтового парохода к бую, обозначающему место маяка.
Утро 30/VII застало нас на якоре у Ашур-Адэ. Командир «Чикишляра» (л[ейтенант] Бутаков) устроил завтрак, к которому пригласил начальника морской станции (кап. 2го ранга Медведева)
