– Здравствуйте! А я – Энджела Спенсер, мать Элизабет, хотя, разумеется, вы и так об этом догадались, миссис Нэйрн…

– Зовите меня Пэтси! Все прочее произносить – язык сломаешь. Я едва не засыпаю, пока кто-то пытается воспроизвести мое имя целиком! И мне хочется увезти вас из этой хижины, к которой нужно еще как следует приложить руки, прежде чем тут смогут жить наши будущие молодые, и пригласить к себе домой. Надеюсь, мы найдем там себе что-нибудь на ланч.

Пэтси решительно взяла миссис Спенсер под руку и повела из дома. Лиззи поспешила за ними.

– Солнышко! – обернулась к ней Пэтси. – А может быть, ты подождешь здесь Хьюго? Он ведь тоже хочет как следует осмотреть дом. Так что сможете все обследовать вместе. Пойдемте со мною, миссис Спенсер…

– Зовите меня, пожалуйста, Энджела.

– Вам, должно быть, в самый раз сейчас придется бокальчик шерри, если даже не солидная порция джина с тоником.

С благоговением и благодарностью Лиззи наблюдала, как ее мать все больше подпадает под действие чар Пэтси. Сама она чувствовала себя вымотавшейся до предела. Сперва ей пришлось тесно общаться с женой викария, долго составляя букет за букетом, затем – иметь дело с матерью, тут же исполнившейся духом неодобрения и критики. И хотя ей страстно хотелось повидаться с Хьюго – столько всего произошло после завтрака! – она чувствовала себя совершенно не в настроении ходить по дому, измеряя ширину будущих занавесок или чего-то еще, что потребуется им в быту.

Лиззи вышла в садик и отыскала скамейку, которую видела из окна сверху. Сев, она закрыла глаза и подставила лицо солнцу.

– Привет, – произнес тихий глубокий голос.

Лиззи открыла глаза и увидела рядом Хьюго.

– Привет, – отозвалась она.

– Проголодалась? Я привез перекусить. Пэтси настояла. Она почувствовала, что тебе необходимо отдохнуть от разных командирш, к которым она отнесла и себя.

– Я и в самом деле голодна. А который час?

– Два. Я так понял, у тебя выдался очень хлопотливый день.

– Это точно. – Она припомнила все, что проделала за сегодня. – Хотя, мне кажется, было бы очень хорошо пожениться именно в этой церкви. Так что одной проблемой будет меньше.

– Отличная мысль. Кстати, твоя мама – которая полностью изменила свое мнение обо мне, в то время как твой отец по-прежнему считает меня прохвостом, – так вот, твоя мама и Пэтси вовсю уже составляют многочисленные списки всего, что потребуется сделать.

– Мне кажется, узнав о твоем происхождении, папа исполнился благоговейным страхом, – подумав немного, сказала Лиззи. – И теперь ему очень неловко, что он так грубо обошелся с тобой.

– Да я его и не виню. Разве можно подумать плохо о мужчине, у которого умыкают его единственную дочь? – Помолчав, Хьюго спросил: – Удобно тебе на скамейке? Может, принести еду сюда?

– Да, давай, – ответила Лиззи, подумав, что скамья достаточно мала и им придется сидеть вплотную друг к другу, что вполне даже неплохо.

– Тогда схожу принесу.

Вскоре Хьюго вернулся с двумя коричневыми бумажными пакетами.

– Надеюсь, ты не ожидаешь тут увидеть пикниковую корзину из «Фортнума»[53]. Тим мне это наскоро собрал, пока я разговаривал с твоей мамой. А у нее, скажу я, довольно четкие представления о твоей будущей свадьбе!

– Да, я наверняка тебе уже об этом говорила, – кивнула Лиззи. – Она знала, что именно желает видеть на моей свадьбе с того дня, как я только родилась. Но, разумеется, если тебе что-то не по душе, ты вовсе не должен с этим соглашаться.

– А ты? Ты согласишься на то, что тебе не нравится, если этого хочет твоя мать?

– Да. Если мне позволят самой сшить себе свадебное платье – все остальное меня не сильно будет волновать. Так что у тебя там?

Хьюго передал ей один пакет.

– Два сэндвича на скорую руку. С сыром, я так понимаю. А также яблоко и кекс с изюмом. – Помолчав, он добавил: – А еще бутылка вина и бутылка лимонада, судя по всему, приготовленного заботливыми ручками нашей хозяйки. – Он извлек из пакетов две пластмассовые бутылочки с мерной шкалой. – Тебе вино или лимонад?

– Немного вина, – ответила Лиззи. – А потом лимонад.

Сделав пару глотков вина, Лиззи решила, что ей достаточно. Затем надкусила толстый сэндвич из белого хлеба.

– Восхитительно! – произнесла она, надеясь, что голосом не выдала своего удивления.

– Ага. Иногда бывает, надо с кем-то пересечься, и человек предлагает устроить пикничок у багажника своей машины – и вдруг начинает доставать оттуда тарты с крабом и крошечные волованы. А мне хочется лишь нормального, простого сэндвича! Или «сэнгвича», как их все время называет мой отец.

– Они ведь никогда меня не примут, верно? – спросила Лиззи, внезапно перестав чувствовать голод.

– Примут. Просто дай им время. Они поймут, какая ты замечательная и насколько я счастливее буду с тобой, нежели с Электрой.

– Ты и вправду так считаешь? – спросила Лиззи и тут же поняла: непонятно, что именно она имеет в виду – отношение его родителей или же уверенность Хьюго в том, что она составит его счастье. Ей даже стало любопытно, на какой из вопросов он станет отвечать.

– Целиком и полностью! – сказал Хьюго, казалось бы удивленный тем, что она сомневается. – Господи боже! Не будь это заранее условленный брак, о котором говорили еще с наших детских лет, мы с Электрой разбежались бы уже после пары-тройки походов в ресторан. А так это вошло в привычку. Влияние ее отца содействовало бы моей карьере. А ей самой очень хотелось выйти замуж за какого-нибудь барристера[54].

– К тому же она очень красива, – добавила Лиззи, не в состоянии отвлечься от этой темы, хотя и понимала, что насчет Электры ей бы следовало помолчать.

– Да, – кивнул Хьюго, – как бывает прекрасна скаковая лошадь.

Не в силах сойти со скользкого пути, от которого ей предпочтительнее было бы держаться подальше, Лиззи продолжила:

– То есть если Электра скаковая лошадь, то я, получается, что-то вроде пони?

В голове у нее сразу нарисовался мультяшный пони с очень круглыми боками и с длинными хвостом и гривой. И хотя живот у нее еще не успел заметно округлиться, да и волосы не сильно отросли, Лиззи казалось, что это все же очень меткая аналогия.

– Лиззи! – потрясенно отозвался Хьюго. – С чего вдруг ты это взяла?!

– Не знаю, – пожала она плечами. – Видимо, потому, что между нами все так странно получилось. Мы ведь почти друг друга не знаем – и собираемся пожениться. И я не могу не