Шрифт:
Закладка:
В голову приходит мысль, что она может изменить современное общество: уменьшить ограничения, расширить горизонты. Возможно, если бы она родилась при иных обстоятельствах и иначе воспитывалась, то была бы счастливее. Возможно, она могла бы изменить жизни бесчисленных людей, ломающих спину на фабриках.
Но затем она смотрит на экран, думает о Бреши, и все прочие заботы исчезают. Не говоря уже о беспокойстве о своем будущем. Единственная ее забота – обеспечить будущее человечества.
Помня об этом, она обдумывает варианты.
Массасси считывает развитие событий в этой войне с различных данных. Если бы она могла добраться до командования противника, то в одну секунду закончила бы войну. К сожалению, врагу прекрасно известно, какую опасность она представляет, даже притом, что он не вполне понимает сути этой опасности. Ее лицо известно каждому солдату, его транслируют по всем экранам вместе с приказом ее убить.
Кроме того, она слишком важная персона и не имеет права рисковать. И поэтому она прячется точно так же, как и ее враги, опускается до их уровня, доверяя боевым ме́хам и войскам, оснащенным обычным вооружением, сражаться вместо нее.
Некоторые ставки окупились лучше, чем другие, но в общем ясно одно – цена слишком высока, чтобы так продолжалось и дальше.
Массасси не знает, когда Брешь лопнет, но, по предварительным оценкам, у нее где-то между пятью и двадцатью годами. До этого момента человечество должно объединиться, несмотря ни на что.
Разумеется, всегда есть варианты – оружие, которое никак не поможет против грядущих инферналей, но смертельное для ее врагов. Оно есть у обеих сторон, однако о таком никогда не думают всерьез, никогда не рассматривают в качестве возможного решения.
Появляется задумка, а вместе с ней – тяжелые мысли, которые необходимо пережить. Всплывают воспоминания о тех, кого она убила: ее куратор, ее доктор, охотники, просители, которые пришли к ней, окрыленные верой, пришли, чтобы учиться. А затем другие, убитые согласно ее приказам или при их выполнении. Каждое воспоминание обжигает. Она задумывается, каково это будет – иметь на своей совести жизни целых народов.
Массасси сжимает металлический кулак и включает инструкции к самым мощным боеголовкам в ее распоряжении. На удивление, их наименования весьма банальны. РАН, серия ТК-209. ГАНТ, серия ЭД-241. Полезная нагрузка, радиус поражения, район радиоактивного заражения, прогнозы по восстановлению почвы. Цифры. Всего лишь цифры.
Когда она отдает приказ, никто из командования не возражает – никто не в силах возразить. Ракеты в полной готовности, все необходимые коды введены, и через несколько минут после того, как принимается решение, приходит подтверждение об удачном запуске.
Пока она отслеживает их путь на экране, в комнату кто-то проникает незамеченным. В обычной ситуации она бы почувствовала намерение, прочитала бы его в свете истинного лица нарушителя. Но это в обычной ситуации. Сейчас она не видит ни лица, ни оружия в руках у гостя.
Новостные колонки заполнены истерическими сводками с фотографиями летящих по направлению к заданным целям ракет. Враг в качестве ответной меры запускает свои ракеты, и Массасси завороженно за ними наблюдает, задумываясь, о чем скажут цифры, когда все это закончится.
У гостя мощное оружие. Снайперская винтовка, способная пробить танк с расстояния нескольких миль. Незнакомец направляет ее на Массасси. Если бы она могла увидеть нападающего, она бы оценила, насколько синхронизированы его действия и чувства, восхитилась бы его отдаче, даже ощутила бы с ним определенное родство.
Ружье стреляет трижды, после каждого выстрела – пауза для рекалибровки. Каждый заряд проходит сквозь экранную сферу, сквозь кресло, сквозь спину Массасси и выходит из ее груди, через противоположную сторону сферы и сквозь внешнюю стену комнаты, исчезая из виду.
Массасси трижды дергается в кресле, удерживаемая ремнями. Ее изумленные глаза застывают на единственном экране, который не показывает ракеты. Как и прежде, ничего особенного. Не подозревая о том, что за ними издали наблюдают, Мир-Одиннадцатая рассказывает Покою-Пятому какой-то анекдот.
Покой-Пятый смеется.
Ракеты достигают цели.
Глаза Массасси закрываются.
Взрыв.
Они обходят Новый Горизонт по большой дуге, изо всех сил стараясь держаться подальше от инферналей, охотящихся по периметру. Веспер часто поворачивает голову к далекому городу, когда они проходят мимо него, завороженная невероятным сочетанием огней, их сиянием и множеством отбрасываемых ими теней.
Джем идет рядом, после долгих лишений ему трудно угнаться за ее резвым шагом.
– Выглядит не так уж страшно, правда? – говорит он задыхаясь. – Поверь, чем ближе город, тем он ужаснее.
– Хочу увидеть его изнутри.
– Не стоит. Правда не стоит.
– Все равно хочу.
– Даже после всего, что я тебе рассказал?
– Нет, именно потому, что ты мне рассказал. Я чувствую, что должна сама это увидеть.
– Ты странная.
Она смотрит на него.
– Я знаю.
Ищейка проносится мимо. Ищейка проносится обратно, попеременно то нарезая круги вокруг Самаэля, который замыкает группу, то убегая вперед. Джему хотелось бы иметь хотя бы каплю его энергии.
Его немного утешает то, что Диаде тоже не по себе, хотя она делает все, чтобы этого не выдавать. Джему хватает малого, и он ищет радости там, где может.
Когда мир покидает последний луч, Веспер замедляет шаг, чтобы поговорить с Самаэлем, и Джем тоже немного тормозит – ему интересно послушать.
– Нас все еще преследуют?
– Да.
За ними гонится Образина – не бегом, но шагом, быстрее своей добычи. Ему нравится затягивать охоту, он выжидает, когда у смертных закончатся силы прямо перед сражением.
К ночи он их нагоняет и, трясясь в предвкушении, постепенно, сантиметр за сантиметром, приближается.
Диада останавливается и наклоняется вперед, опираясь руками на бедра.
– Всё… мы остаемся здесь.
– Мы достаточно далеко от Нового Горизонта? – спрашивает Веспер.
– Не важно… Еще немного… и у меня не останется сил сражаться.
Они готовятся, как могут. Диада восстанавливает дыхание, растягивает ноющие мышцы, обнажает меч. Джем сидит на земле, дрожа от страха и холода. Веспер укрывает его костлявые плечи одеялом и помогает отпить из фляги. Самаэль, подобный статуе из металла, просто ждет, Ищейка сидит у его ног.
