пошло редколесье, а потом под ногами стало хлюпать все ощутимее — ясно, что приближаемся к болоту. Когда же через час пути мы остановились на привал, то Тимофей Михайлович и Кром срубили несколько высоких молодых елочек и обрубили у них ветки.

— Возьми…  — Кром протянул мне одну из палок.

— Зачем она мне?.. — не поняла я.

— О-хо-хошеньки…  — вздохнул Тимофей Михайлович, глядя на меня. — Вот они, городские, ничего не знают…  Эта, как ты ее назвала, палка, предназначена для того, чтоб дорогу в болоте нащупывать.

— Зачем?

— Перед нами лежит болото, и идти по нему не всегда удобно, а еще в нем может быть трясина, и она-то как раз и опасна. Попадешь в нее — и поминай, как звали, а потому прежде чем поставить ногу, как следует прощупывай то место палкой. За нами иди след в след, а если все-таки провалишься в «окошко», то клади палку поперек. Все поняла?

— Дда…

— Ну и хорошо…  — отозвался Кром. — Сейчас еще немного пройдем по кромке болота, а потом двинемся вглубь него.

— И долго идти?

— Как получится.

— И все же?

— Нам надо до островка добраться, на котором я уже бывал…  — пояснил Тимофей Михайлович. — А уж оттуда я дорогу знаю. Конечно, не следует забираться далеко в болота — можно оказаться в таком месте, откуда уже не выкарабкаешься, но…  Сами понимаете, выбора у нас нет. Все, пошли.

Вскоре перед нами оказалась широченная полоса болота, на которой кое-где торчали редкие березки и чахлые кусты. Место просто источало уныние, и в любое другое время я бы сюда никогда не сунулась, но делать нечего, придется идти.

Наша четверка цепочкой двинулась по болоту, и первым сейчас шел Тимофей Михайлович, за ним я, потом Кот и замыкал Кром. Невольно обратила внимание на то, как шел Тимофей Михайлович — он старательно щупал дорогу палкой, а сделав очередной шаг, чуть притоптывал…  Я, попыталась, было, идти к нему чуть ближе, но тот, повернувшись ко мне, только что не ругнулся:

— Не дергайся, чтоб тебя! Иди не торопясь, спокойно, как и было велено!..

Если вначале воды под ногами было немного, то очень скоро холодная вода стала проникать в берцы через верх, да и штаны намокли до колена. Однако когда мы шли только по мху, все это можно было пережить, но потом пошло настоящее болото, и идти стало куда сложнее. Под ногами хлюпало без остановки, то и дело по бокам появлялись крупные пузыри, но хуже то, что я перестала ощущать под ногами твердую почву — такое впечатление, будто я иду по качающемуся подвесному мостику. Хм, так поневоле и вспомнишь то болото с неведомыми тварями, которое мы сумели каким-то образом пройти…  Ох, забыть бы его, это самое болото, да все никак не получается!

Мы передвигались по болоту уже более получаса, когда внезапно до нас донесся многоголосый вой, причем он был таким громким и яростным, что у меня по коже словно мороз пробежал. А вот и волки, догнали-таки нас…

— Это же…  — растерянно произнесла я.

— Не глухой, слышу…  — пробурчал Тимофей Михайлович. — Прибежали-таки по нашим следам, паразиты…  Вот и пусть там теперь стоят и воют с досады, а мы идем дальше.

Ну, дальше — так дальше. А вой меж тем не прекращался, волки выли так, словно хотели выплеснуть всю ту ярость, что накопилась в их душе. Не выдержав, я оглянулась назад, и, сама не знаю, как это у меня вышло, я случайно шагнула в сторону, а в следующее мгновение поняла, что нахожусь по пояс в холодной жидкости, и меня словно засасывает вниз…

— Палку поперек ложи…  — закричал Кром. — И наваливайся на нее!..

— Не дергайся!.. — это уже голос Тимофея Михайловича. — Любое движение только быстрее затягивает!..

Я делала все, что мне говорили, но трясина тянула меня вниз все сильнее. Затем рядом с собой я увидела вторую палку и вцепилась в нее, а после почувствовала, что меня медленно вытягивают из трясины…  А еще я услышала голос Тимофея Михайловича:

— Тяни ее, не останавливайся, а не то если отпустишь, то она погрузиться назад чуть ли не по шею!..

Мне только и оставалось, что держаться за палку мертвой хваткой, а потом я почувствовала, как чья-то сильная рука просто-таки вытаскивает меня из болота. Трясина отпускала меня медленно, словно не желая выпускать из своих лап попавшую добычу, но человек все же оказался сильнее, и, сопровождаемая негромким чавканьем болотной грязи, я вновь оказалась на тропе. Оказывается, меня вытащил Кром, и сейчас он был зол до невозможности.

— Тебе же было сказано ушами не хлопать и под ноги смотреть, а ты чем занималась?.. — почти что закричал он на меня. — А если бы я тебя вытащить не успел?.. Ну, чего молчишь?

Если честно, то я то ли он растерянности, то ли от испуга даже говорить не могла — меня только мелко потряхивало. Не знаю, что бы еще сказал мне Кром под горячую руку, но тут заговорил Тимофей Михайлович:

— Все, хватит, пошли дальше, и без того на одном месте слишком долго топчемся. Вон там, впереди, кажется, виден небольшой островок — там передохнем, и ты ей выскажешь все, что думаешь.

Не знаю, что мне еще хотел сказать Кром — во всяком случае, на комплимент это вряд ли бы походило, но я все же получила от него легкий подзатыльник, а еще он довольно-таки невежливо толкнул меня вперед. Обижаться на подобное, пожалуй, не стоит.

Вновь пошли дальше, а я постепенно успокаивала испугано бьющееся сердце, и старалась не думать о том, какой беды только что избежала. Даже волчий вой, который вновь донесся до нас, не вызвал у меня ничего, кроме раздражения. Ну чего голос подавать, раз мы ушли?! Повыли и хватит, отправляйтесь назад, к своему хозяину…  А еще я представила, как сейчас смотрюсь со стороны — грязная, мокрая, чумазая, настоящее чучело, и от всего происходящего мне хотелось плакать.

Не знаю почему, вновь вспомнился Игорь…  Интересно, если бы я на его глазах попала в такую передрягу, стал бы он меня спасать, или нет? Вообще-то ответ на этот вопрос очевиден — никогда. Как говорится: не царское это дело. Вернее, он бы мог попытаться это сделать, но перед этим сунул бы мне подписать договор о передаче моего имущества в его руки…  Тьфу ты, и без того на душе паршиво, так еще и бывший жених отчего-то вновь на ум пришел!..