— Какая еще угроза жизни? — начал закипать декан.

— Прямая. Ему на голову сбросили кирпич.

— Кирпич?! — нараспев повторил он.

— Четыре раза.

— Кретины… — пробормотал магистр Вейвольд и, облокотившись о стол, потер переносицу.

— Почему он не обратился в деканат? — сцедил Мэдлей. — В Деймране мы живем по уставу академии, а не темных кланов.

— Майкл обратился в деканат, — кивнула я, — но ровным счетом не добился никакой помощи.

— На каком факультете учится этот ваш обиженный Стоун? — сцедил декан.

— На факультете темных искусств, — невозмутимо объявила я. — Мы с ним однокурсники.

Со стороны Вейвольда раздалось покашливание, явно маскирующее ироничный смешок. Декан Мэдлей, гладкостью лысины способный потягаться с любым из некромантов, пошел красными пятнами. На лице внезапно начал сокращаться мускул.

— И ковен Варлок, безусловно, подтвердит просьбу о защите? — сцедил он, видимо, не зная, к чему еще придраться.

— Безусловно, — отозвалась я, ни секунды не сомневаясь, что отец подтвердит любой запрос, если академия захочет проверить слова его старшей дочери. Просто из принципа. Варлоки своих не бросают никогда.

— Я поговорю со студентом Стоуном. Без представителей ковена, если вы позволите. Возвращайтесь на занятия, — скомандовал декан и, наскоро попрощавшись с магистром, стремительно вышел из кабинета.

Дверь захлопнулась. В тишине я скромно переминалась с ноги на ногу.

— Идите, госпожа чародейка, — отправил меня некромант в сторону лекториев и учебных аудиторией.

Оставалось вежливо попрощаться и направиться на выход.

— Кстати, — остановил он меня, — сколько наше движимое имущество будет оставаться недвижимым?

— Через седмицу очнется, — пообещала я и добавила: — Или две.

— Может, и три? — усмехнулся Вейвольд.

— Вполне вероятно, — согласилась я.

— Ты же вообще не ромашка, госпожа чародейка, да? И действительно уложила парней на лопатки.

— Мне нечего добавить к тому, что было уже сказано.

Мы встретились глазами. Как и положено по уставу, я не стала нахально таращиться в суровое лицо некроманта. Очевидно, он вычислял, насколько ромашка в его кабинете безобидна и не перепутал ли он ее с ядовитым олеандром. Перепутал. Мы знали об этом оба.

— До свидания, господин магистр, — попрощалась я.

Ни Бранча, ни Стоуна, тершихся под дверьми преподавательского кабинета, в коридоре уже не было. Видимо, их распугал взбешенный декан. Зато, привалившись спиной к грубой каменной кладке и скрестив руки на груди, стоял Закари. Он молча приблизился ко мне, взял за подбородок и заставил повернуть голову.

— Кто? — тихо уронил в тишине, присмотревшись к разбитой щеке.

— Случайно задело, — уверила я.

Он отпустил мой подбородок.

— Не хочу, чтобы ты решила, будто я попираю твое право развлекаться, но как вышло, что ты собиралась выпить кофе, а оказалась у некромантов и тебя случайно задело проклятьем мертвых?

— Взбесили.

— Это многое объясняет, но мало что рассказывает, — сдержанно прокомментировал он.

— Мне не понравилось, что некроманты силой выбили из Стоуна согласие на посмертие. Это же все равно что обижать ребенка!

— Кто такой Стоун? — не понял Закари.

— Если верить его словам, практически твой лучший друг. — У меня вырвался смешок, но Торстен совершенно точно не понимал, с кого именно начался сыр-бор. — Они здесь с Бранчем терлись в коридоре. Не видел?

— Не обратил внимания.

— Помнишь парня из могилы? Он и есть Стоун. — Стоило вспомнить нелепый кувырок Торстена в яму рядом с обмерзшим Майклом, стало смешно. — Ты еще к нему упал.

— Хочешь сказать, что могилу на нашего лучшего друга примеряли не вдруг, — с иронией заключил Зак.

— Я очень вежливо попросила некромантов вернуть бумагу. В ответ они предложили написать согласие на посмертие мне. Не смогла удержаться от соблазна и наглядно объяснила, как они неправы.

— Постой… — Закари выставил указательный палец, призывая меня на секундочку прикусить язык. — Правильно ли я понял, Марта? Некроманты предложили тебе стать питомцем?

— Теперь понимаешь, почему я взбесилась? — усмехнулась я. — Но почему ты зол, Зак? Ничего особенного не случилось. Согласие Стоуна у меня. Ни на чью голову больше не прилетит кирпич. Добро свершилось, все одарены светлой благодатью…

— Я знаю. — Закари неожиданно склонился, крепко обнял меня и поцеловал в макушку. — Ты вовсе не стала слабее в моих глазах, Марта, отнюдь. Никогда такой не была. Это во мне проснулась потребность тебя защищать. Просто прими как данность.

Я так растерялась, что не придумала, чем ответить на очередное обезоруживающее признание и промычала:

— В следующий раз скажу, если соберусь к некромантам.

— Дашь магическую клятву? — тихо уточнил он.

— Торстен, еще магическую сделку предложи заключить! — возмутилась я, освобождаясь от его объятий, случайно проехалась щекой по пуговице на его пиджаке и болезненно сморщилась.

— Пойдем, — кивнул Зак, — тебе надо в знахарскую.

— Выглядит паршиво?

— Зеркало тебя не порадует.

Он оказался прав: зеркало в тихом приемном покое академической знахарской меня не только не порадовало, но и заставило вздрогнуть. По щеке словно провели угольком черную линию, и от нее на висок расползалась паутинка прежде незаметных тоненьких сосудов.

— Узнаю проклятье мертвых, — с авторитетным видом заявил темный знахарь. — Ничего, мы с таким быстренько справляемся.

Лечение действительно не заняло много времени. Дымящимися кончиками пальцев он прижег сеточку. Ощущение было такое, словно кожу раз за разом жалила оса. Я сжимала деревянное сиденье стула и силой удерживала себя на месте, но то и дело вздрагивала.

Наблюдающий за нами Закари мрачнел с каждой минутой и к середине процесса начал смотреть злым февралем. В итоге из-за него свет в палате померк и приобрел драматическую резкость. Знахарь с полным правом выставил виновника магического катаклизма в приемный покой.

После экзекуции мне вручили круглое зеркальце на длинной ножке, и я хорошенько рассмотрела оставшийся от проклятья белый тонкий след с красными воспаленными краями, в точности повторяющий контур проклятья. Оказалось, что оно, как чернильная татуировка, оставляло на коже рисунок, который разрастался со временем. Убрать его с помощью мазей было невозможно, только выжечь.

Искренне жаль, что в мертвецкой я пожадничала светлой благодати. Проклятая привычка сдерживаться! Следовало приложить так, чтобы никто из лихой троицы в ближайшие две седмицы не мог держать в руках ритуальный кинжал. Они-то темных щедрот вообще не пожалели.