За каких-то три месяца я сделала головокружительную карьеру от солидной невесты до всеми презираемой нищенки. Меня до сих пор не сдали внутренней страже только потому, что все мирно спали, да и я не стучалась в двери в поисках ночлега. Всклокоченная, одетая по последней моде утопающих, попирающая нравственность отсутствием юбки (жалкий лоскут почти ничего не прикрывал), я идеально подошла бы на роль преступницы, сумасшедшей и дамы сомнительного поведения одновременно. А еще была слишком приметна, не хватало только таблички «Сбежавшая собственность Ричарда О.»

Ночью, мне неимоверно повезло. Осознание пришло позже, а тогда я плыла, ползла и лежала по направлению к мечте – неизвестному портовому городку. Там, свив гнездо в рыболовных сетях, я выспалась, а затем задумалась о жизни. И мысли выходили сплошь печальные.

Проще всего решить, будто пираты беспечные идиоты. Подняли переполох, спустили шлюпку на воду, поплавали между островков и махнули рукой. Мол, утонула девчонка. Посоветовали недовольному Ричарду усерднее молиться о ниспослании новой жертвы и доставили его в дальние дали, туда, куда и договаривались. Но я склонялась к другому варианту. Не тот человек Ричард, чтобы смириться. Он не успокоится, пока матросы не предъявят мое бездыханное тело. И плыть дальше тоже не позволит. Чернокнижник – это серьезно, даже серьезнее ножичков. Начертит такой пентаграмму, призовет демона и получит корабль в единоличное пользование. Так что уходить надо, прятаться, только куда уйдешь без юбки?

– Я все верну, честно! – убеждала себя, беззастенчиво грабя рыбацкую семью, чьими сетями воспользовалась ночью.

Хозяйка небольшого беленого домика опрометчиво развесила сушиться белье на заднем дворе – ничем не огороженном пятачке позади лодочных сараев. Убедившись, что собаки она не держит, отважилась пробраться туда спозаранку и пополнить свой гардероб серой юбкой в пол и белым чепцом. Последний – вещь волшебная, кого хочешь изуродует. Подумав, дополнила новый образ фартуком, чтобы прикрыть лиф платья. Получилась этакая смесь фифы и селянки, для провинции сойдет. Ну вот, теперь можно выйти в свет.

Эх, еще ботинки бы у кого стянуть!.. Если дальше так пойдет, превращусь в профессиональную воровку, но опять же только волей обстоятельств. Туфельки мои сгинули: одна валялась на палубе, вторая ушла на речное дно. И если по земле и песчаному берегу я кое-как передвигалась босиком, то на мостовой сотру себе ноги по колени. Но, увы, рыбачка не пожелала выставить за порог любимые туфли.

Ничего, Джейн, испытания закаляют, а от боли лучше мыслишь.

Походкой каракатицы – сказывалось отсутствие опыта босоногой жизни, пугаясь каждого шороха побрела к проступившим на фоне оранжевого рассветного неба городским окраинам. Пока шла, поняла: мне придется устроиться на работу. Еда сама себя не купит, опять же туфли нужны, место в почтовой карете. Можно, конечно, просить милостыню, но тогда мне пришлось вдобавок бегать от стражников. Так что первый вариант предпочтительнее, и впереди меня ждал увлекательный новый опыт работы прачкой или поломойкой: на что-то другое без бумажек рассчитывать не приходилось. Ничего, пару недель потерплю, накоплю нужную сумму и уеду. Заодно Ричард меня не найдет: ему и в голову не придется сунуться в королевство пара и грязных простыней.

Однако я рисковала не добраться до места исполнения грандиозных планов.

Каждый шаг превращался в пытку. Изнеженные ступни дочери баронета упорно не желали обзаводится мозолистой броней мастеров дальних пеших переходов. Вдобавок злобные горожане повсюду разбросали камушки, горшечные черепки и прочий мусор, который так и норовил впиться в нежную кожу.

– Что за свиньи здесь живут! – в очередной раз наступив на какую-то гадость, прошипела я.

Покосившийся почтовый столб сообщал, что никакие они не свиньи, а штротцы, но, во-первых, название города почти стерлось, его сто раз могли поменять, а, во-вторых, ничего не мешало им быть и свиньями, и жителями Штротца одновременно.

Возле того самого столба я и присела, позорно проиграв схватку с дорогой.

– Не связывайся больше с мужчинами, Джейн! – массируя бедные ножки, отчитывала саму себя. – Они до добра не доводят.

Правда, связи с женщинами были запрещены законом, да и меня прельщал исключительно сильный пол, поэтому вопрос моего личного счастья оставался открытым.

– Может, все-таки нищенкой?

Глянула через плечо на покосившийся сарай, затем на дорогу, на обочине которой я столь вольготно пристроилась. Вытянула руку и состроила скорбную мину:

– Пода-а-айте на пропитание!

Вышло фальшиво, надо тренироваться.

Солнце между тем вынырнуло из-за горизонта, а вместе с ним… Не спорю, прыжки за борт и экстремальный водный заплыв не полезны для здоровья, но для галлюцинаций их недостаточно. Там, в небе, в ореоле солнечного света, сверкая, будто золотой слиток, парил Дик!

– Эй!

Пересилив боль и налитые свинцом мышцы, подскочила и отчаянно замахала руками. Крыластик заметил и, сделав эффектный разворот, приземлился на край таблички с названием города. Это стало последней каплей в ее тяжкой судьбе. Гвозди не выдержали, дерево треснуло, и Дик рухнул на землю. Табличка, разумеется, вместе с ним.

– Упс!

Дракон виновато покосился на дело лап своих и тут же изобразил, что он здесь ни при чем. Ладно, не скажу! Да и кому? Пока мы тут сидим в гордом одиночестве.