– Я не возьму. Не за Хагена, – он шагнул к Гуннару, почти сталкиваясь с ним грудью. – Ты прав. Я знаю твоего отца. Знаю с тех пор, как едва мог ходить. Ты хочешь знать, действительно ли он благородный человек? Или он устроил грандиозный спектакль, когда был здесь?

Херья сжала зубы, но Гуннар отмахнулся.

– Мне не нужно спрашивать. Я знаю, что он благороден.

Повелитель теней сощурился, тяжело вздохнул и покачал головой.

– Хаген Штром защищал меня в детстве.

Херья прикрыла рот ладонью. Мне не нужно было знать большего о возлюбленном сестры, чтобы согласиться с Элизой. Чего бы нам это ни стоило, мы должны были найти его.

– Он был как мудрый старший брат. Он присматривал за нами, глупыми малышами, которые ничего не знали о рисках, которым подвергаются такие редкие альверы, как я и… – он осекся, покачал головой и сменил тему. – Мой месмер ценят, за ним охотятся. Хаген позаботился о том, чтобы никто не знал, что у меня есть магия, пока… у судьбы не возникло новых планов.

Какие же секреты хранил этот человек? Говорил он мало, и я почти не сомневался, что так он пытался защитить себя… или других.

– Он когда-нибудь говорил о нас? – спросила Херья.

Повелитель теней потер лицо.

– Я потерял связь с семьей Штром до того, как Хагена доставили сюда. Но не сомневаюсь, что играть в игры его заставили как раз из-за незаконного покровительства альверам вроде меня. Я хочу сказать, что мне не нужно искать Дом Штромов – я точно знаю, где они. Если Хагена там нет, значит, он перешел слишком много границ в борьбе с власть имущими. Готов ли ты рискнуть исходом, которого не хочешь, парень?

Кулаки Гуннара сжались.

– Я готов рискнуть всем ради него. Он рисковал всем ради нас.

– Ты станешь одним из Кривов. Ты не пойдешь против нас, или я уничтожу тебя, вынув наружу твои самые глубокие страхи.

– Если предам тебя, я встречу собственную смерть, Повелитель теней.

Повисла бесконечная тишина. Наконец, Повелитель теней повернулся ко мне.

– Он твой племянник, король. Он плывет с нами?

– Я король, но я не настолько смел, чтобы приказывать или запрещать что-либо ребенку моей сестры, – усмехнулся я. – Ты видел, как она обращается с ножом?

Повелитель теней улыбнулся. Настоящей, искренней улыбкой. Это почти нервировало. Он взглянул на Херью.

– Что скажешь, он плывет с нами?

Херья сжала руку Гуннара.

– Пожалуйста, maj, – прошептал он. – Я могу это сделать.

Сестра приложила руку к его щеке, а затем снова посмотрела на Повелителя теней.

– Ты будешь заботиться о нем? Оберегать его?

– Я научу его быть альвером. Даю тебе слово. Но также научу быть вором, преступником и, вероятно, убийцей. Если хочешь, чтобы он выжил.

Херья поморщилась, но взяла Гуннара за руку.

– Если ты чувствуешь, что судьба ведет именно туда, я не буду стоять у тебя на пути. Но если ты попадешь в беду, я разорву мир на части.

Он усмехнулся и крепко обнял ее.

– Я сделаю то же самое, если дядя Вален и Элиза разрушат это место за пару месяцев, и ты снова окажешься в ловушке.

Я со смехом толкнул мальчика, а затем обнял его. Следующей на очереди была Элиза, попросившая его научить Повелителя теней улыбаться чаще, чем раз в месяц.

Я надеялся, что они найдут Хагена. На этой земле мы сделали невозможное. Им предстояло решить еще одну невыполнимую задачу. И все же я не мог не думать о том, не отправляется ли мой племянник навстречу буре, о которой, возможно, сам Повелитель теней еще не подозревает.

Я хотел надавить, выяснить, почему Калиста считала, что битва этого человека начнется, как только закончится наша. Что он знал такого, чего не знали мы?

Когда Херья и Лайла оставили нас, чтобы проводить Гуннара на корабль Кривов, Повелитель теней обернулся ко мне и Элизе.

– Поскольку я буду играть роль няньки для вашего племянника, и вы все равно уже знаете, полагаю, вы оба можете называть меня Кейз.

Рот Элизы приоткрылся, затем она сузила взгляд на меня.

– Он сказал тебе свое имя? Когда?

– Вини Никласа, королева, – Кейз оглянулся на Фалькинов. – У него удивительно длинный язык.

– Это была такая тайна?

Его улыбка померкла.

– Мое имя не должно быть известно. Особенно на Востоке.

– Почему?

Кейз уставился на далекий отблеск солнца, заходящего за скалы.

– Когда я прибыл сюда, ты сказала мне, что я не понимаю, что значит любить другого так, как ты любишь своего короля. Я понимаю. Я знаю, что значит волноваться о ком-то так, как волновалась ты. Я любил достаточно, чтобы отпустить это чувство.

– Ты не можешь быть с тем, кого любишь? – нахмурилась Элиза.

– Нет. Мы вообще никогда не говорили о любви, – Кейз ухмыльнулся. – Она даже не знает, что я жив.

– Ты должен ей сказать, – Элиза взяла меня за руку. – Жизнь может закончиться быстро, Кейз. Лучше прожить ее рядом с теми, кого мы любим.

Он снова уставился на горизонт.

– Если мы отправимся на поиски Хагена Штрома, наши пути вновь пересекутся. К несчастью, для нее, – он сделал несколько шагов к воде, давая понять, что разговор окончен. – Сражаться с вами было познавательно. И прибыльно.

Он вдруг остановился, и на его губах появилась злая ухмылка.

– Королева, не находите ли вы интересным, какую большую роль в том, что вы заняли трон, сыграл выбор? Ты выбрала его, – он жестом указал на меня. – Земля выбрала вас обоих. Выбор – дар, которым должны обладать все люди, не так ли?

Губы Элизы разомкнулись, но она не успела ничего сказать: глаза Повелителя теней поглотила блестящая тьма, и он накрыл голову капюшоном.

– Наслаждайся своей короной, пока мы не встретимся снова.

– Что это было? – спросил я, когда он поднялся на борт своего корабля.

Элиза покачала головой.

– Думаю, мне нужно рассказать тебе сказку о четырех королевах. Черт возьми, этот человек – сама непредсказуемость.

Я рассмеялся и обнял ее за плечи.

– Человек с секретами. Думается мне, что, если его ждет бой, ему нужно будет научиться делиться некоторыми из них.

– Да. Посмотри, к чему тебя привели ложь и обман.

Я прижал поцелуй к ее лбу.

– На трон, под руку с идеальной женой?

Она ущипнула меня за бок.

– Я подразумевала войну, но да, если так повернуть, ложь Легиона Грея изменила мою жизнь.

– Я повторил бы каждую эту ложь слово в слово.

Мы махали друг другу, пока корабли альверов не превратились в далекие точки на горизонте. Ночь наступила быстро, но