Шрифт:
Закладка:
— Ну-ка, давайте перероем здесь все.
Лежа на софе, хозяин энженьо тяжело дышал. Жена плакала возле него. Когда кабры перевернули в комнате все, что было возможно, с улицы послышался крик. Вошел капитан Виторино в сопровождении одного кангасейро.
— Капитан, этот старик требует пропустить его к вам, хочет что-то сказать.
— Кто вы такой, старина?
— Виторино Карнейро да Кунья, к вашим услугам.
— Что же вы от меня хотите?
— Чтобы вы уважали порядочных людей.
— Я здесь не для того, чтобы выслушивать всякий вздор и пустую болтовню.
— Я всегда говорю правду, капитан Виторино Карнейро да Кунья никого не боится. То же самое я сказал в лицо лейтенанту Маурисио.
— Что нужно этому дьяволу?
— У меня есть имя, капитан, меня крестили.
— Довольно бабьей болтовни!
— Я говорю как мужчина. То, что вы делаете с полковником Лулой де Оланда, — безобразие!
— Заткнись, старик!
Один из кангасейро подошел к Виторино. Тот обернулся.
— Послушай, парень, я говорю с твоим начальником. Нечего мной помыкать, я у вас еще не на кухне!
— Оставь его, Колибри.
— То, что я говорю вам, капитан Антонио Силвино, я говорю прямо. Меня никто не испугает!
— Хватит молоть чепуху, или я велю тебя проучить, старый дурень!
— У меня есть имя. Я политический противник полковника Лулы, но сейчас я на его стороне.
— Ах, так? А ну-ка, Зеленая Кобра, возьми этого старика!
Виторино выхватил кинжал и, отступив к стене, закричал:
— Подходи, но осторожно!
Удар прикладом по голове свалил его на землю, он упал как тюк.
— Выбрось этого болвана из дома.
Сеу Лула, лежавший на софе, походил на мертвеца. Кабры обыскали весь дом.
— А может быть, там, внутри…
И он указал на рояль.
— Как открывается эта штуковина?
Дона Амелия встала, чтобы поднять крышку рояля. Капитан взглянул на клавиши из пожелтевшей слоновой кости.
— Эта штука еще играет? Сыграйте-ка нам какую-нибудь вещицу, мы послушаем. Сыграйте байяно.
Дона Амелия села на табуретку.
— Сыграйте байяно.
Дрожащие руки доны Амелии ударили по клавишам. Хриплые звуки наполнили дом. Дона Амелия играла грустный вальс. Кангасейро слушали. Она с трудом вспомнила печальную, скорбную мелодию. Музыка разносилась по гостиной. В дом врывались крики Виторино:
— Эти бандиты мне заплатят!
Но кангасейро, глазевшие на рояль, не обращали внимания на его крики. Когда дона Амелия кончила играть, капитан сказал:
— Зеленая Кобра, вели этому старику замолчать.
Вскоре послышался болезненный стон.
— Хватит, Зеленая Кобра! Оставь его, пусть очухается.
Они выломали кирпичи в стене спальни сеу Лулы. Однако никакого золота не было. Лежавший на софе старик очнулся. Капитан подошел к нему:
— Старина, кончайте эти фокусы с припадком. Мне некогда здесь разводить церемонии.
Ответом ему было молчание. В гостиной стояла мертвая тишина.
— Этот пройдоха заговорит, верно, только при виде кинжала.
Дона Амелия снова бросилась в ноги кангасейро.
— Пощадите его, ради пресвятой девы, капитан, я вам отдам драгоценности и свои и дочери.
— Не выйдет, мне нужно золото! Ваш муж думает, что со мной можно шутить.
Виторино перестал стонать. Дона Оливия пела: «Пила, пила, пильщик, пили древо бога».
— Капитан, может быть, деньги в этой музыке?
— Верно. Переверни-ка эту штуку вверх тормашками.
Они опрокинули рояль, который капитан Томас когда-то привез из Ресифе. Рояль казался теперь огромным мертвым зверем с задранными кверху лапами.
Затем сняли со стен картины.
— Может, деньги спрятаны в рамах, там есть тайники?
В самый разгар погрома перед домом остановился всадник. Кангасейро схватились за ружья. То был полковник Жозе Паулино из Санта-Розы. Капитан подошел к двери.
— Добрый вечер, полковник!
— Добрый вечер, капитан! Я узнал, что вы здесь, в энженьо моего друга Лулы, и вот приехал.
Взглянув на перевернутый рояль, сорванные картины, на полный разор в доме, он сказал:
— Капитан, я приехал узнать, что вам надо от Лулы де Оланда.
И, увидев дону Амелию в слезах и сеу Лулу, распростертого на софе, он спросил:
— Вам нужны деньги, капитан?
Всем своим видом полковник Жозе Паулино внушал уважение.
— Полковник, этот старик отказался исполнить мою просьбу. Мне известно, что он хранит много старого золота, старинных монет, и я пришел попросить их у него самым вежливым образом. Он же наотрез отказался мне их дать.
— Капитан, простите меня, но эта история с золотом — пустая болтовня. У моего соседа ничего нет. Мне передали, что вы здесь, я приехал узнать, что вам нужно. Если вы хотите денег, то у меня их, правда, немного, но я готов вам дать.
В дверях появился Виторино. Его седая голова была в крови.
— Эти бандиты мне заплатят!
— Заткнись, старый болтун! Убери его к черту, Зеленая Кобра.
— Капитан, мой кузен Виторино не вполне нормальный человек. Вы не должны обращать внимание на то, что он говорит.
— Это я-то не вполне нормальный? Ничего подобного! Вы покровительствуете этим бандитам, так вот полюбуйтесь, что они делают с порядочными людьми!
Дона Оливия закричала:
— Эй, Мадалена, принеси мне воды вымыть ноги!
— Полковник, я уезжаю. Мы здесь не для того, чтобы грабить. Приехал попросить по-хорошему. Хозяин сам виноват.
— Благодарю вас, капитан.
Было уже совсем темно, когда кангасейро выстроились у ворот. Виторино, еле передвигая ноги, подошел к Антонио Силвино и сказал:
— Капитан, вы всегда пользовались у народа уважением. Но такими действиями вы позорите себя. Напасть на энженьо полковника Лулы все равно, что избить слепца.
— Замолчи, старик!
— Я замолчу, только когда помру.
Он говорил с трудом. Кабры уехали, а полковник Жозе Паулино вошел в гостиную, чтобы утешить соседей. Дона Амелия плакала как девочка. Казалось, по каза-гранде прошел ураган. Только в молельне все осталось по-прежнему. Масляная лампадка освещала спокойные лики святых. Негр Флорипес пришел сюда помолиться. Сеу Лула лежал, как покойник, со скрещенными на груди руками. Все причиняло ему страдание. Запели петухи. Заря окрасила небо в красный цвет. Где-то далеко прогудел товарный поезд. В белом тумане вырисовывалась труба сахароварни, на небе еще виднелись последние угасающие звезды.
— Амелия, кто там?
Полковник Жозе Паулино остался поговорить с Лулой де Оланда. Виторино, сидя на крыльце каза-гранде, промывал рану над тазом, принесенным Ненем.
— Эти бандиты, — говорил он, — хотели заставить меня замолчать. Но нет в мире такой силы, которая бы меня испугала.
Вокруг дома стал собираться народ. При свете дня разоренная гостиная представляла собой ужасную картину. Жозе Паулино распростился.
— Виторино, поехали домой.
— Я домой не собираюсь, сначала
