Семен Романович Воронцов – ярый англоман и про Питта сказал правильно. У одного из величайших премьеров в истории Англии была редкая способность. Питт не просто «занимался делами», он видел всю картину. Практически каждое его конкретное решение – в рамках общей задачи.

Одна из первых его кадровых перестановок: Питт убирает лорда Сент-Винсента с поста главы Адмиралтейства. Адмирал популярен на флоте, но хозяйственник из него никакой, а затеянные им реформы оказались не ко времени. Заменяет Сент-Винсента Генри Дандас, давний соратник Питта. Дандаса волнуют не флотские назначения, а корабли. И что же? За короткий срок он наводит порядок, за год почти все корабли, числившиеся «неисправными», а их около сотни, возвращаются в строй.

И Дандас, и Питт понимают: дипломатия дипломатией, но только флот – главная надежда Англии. И у обоих нет сомнений в том, кто сегодня лучший адмирал Англии. Нельсон, конечно.

…В апреле 1805 года Россия и Англия подписывают союзный договор. Чуть позже к нему присоединяется Австрия. Все, третья антифранцузская коалиция создана. Англия больше не одна. Но в 37 километрах от Дувра, в Булони, стоит армия Наполеона. Ей нужен всего один «удачный день». Так говорит император.

Часть десятая

Трафальгар

Введение

Сейчас все станет ясно. Мы поймем, почему англичане так любят Нельсона. Маленького, хвастливого человека с его скандальным романом. Просто обожают!

Чего он только не наделал в своей не столь уж и длинной жизни, но как умер… Все можно простить! Впрочем, он и не нуждается ни в чьем прощении или одобрении. Ведь он просто выполнял свой долг. Вот его главная заслуга. Нельсон – человек, который обессмертил слово долг…

Глава первая

О пользе и вреде сравнений

Наполеон никогда не спрашивал про незнакомого ему офицера, храбр ли он. Во французской армии это считалось само собой разумеющимся. А вот вопрос «Удачлив ли он?» задавал постоянно. Он сам верил в удачу и «везунчиков» ценил.

Почему, например, ему так нравился адмирал Гантом? Потому, что Гантом «творил чудеса», ускользая от англичан. Потому, что Гантом сумел привезти его невредимым из Египта во Францию, при шансах так примерно 1 к 100. Означает ли это, что Гантом – великий флотоводец? Смешно даже рассуждать об этом, но Наполеон помнит, что он удачлив.

Гантом – моряк неплохой, и с личной храбростью у него все хорошо. Но как только Наполеон возвысил его, стали заметны и недостатки адмирала. Он плохо выстраивал отношения с подчиненными, с дисциплиной на его кораблях были проблемы, а главное – Гантом совсем не силен в стратегии. Одно дело – когда в паруса дует ветер удачи, совсем другое – принимать сложные решения.

Сквернослов Декре, морской министр, предупреждал императора, но Наполеон верил в Гантома. И не верил в Вильнёва. Это даже немного странно. Ведь Вильнёв при Абукире сумел ускользнуть от Нельсона! Тоже удача? Не совсем, считал Наполеон. От англичан он ушел, но ушел и из боя и товарищам не помог. Наполеон помнил. Кроме того, он считал Вильнёва нервным и недостаточно решительным. Что отчасти правда.

Вильнёв, со времен чуть не стоившей ему жизни революции, не очень любил брать на себя ответственность. Боялся ошибиться. Возможно, виной тому довольно трезвый взгляд на вещи. Адмирал Вильнёв считал, что французский флот сильно уступает английскому. Что даже численное превосходство в бою с такими, как Нельсон, успеха отнюдь не гарантирует. Конечно, он не говорил об этом Наполеону, но Декре – говорил. И он совершенно не хотел командовать большими соединениями, просил дать ему отдохнуть.

Однако Декре-то как раз хорошо понимал, что при всем при том Вильнёв значительно превосходит Гантома. И это Декре буквально уговорил Наполеона доверить Вильнёву Тулонскую эскадру.

Нужно упомянуть и еще об одном французском адмирале, Миссиеси. Он не будет принимать участие в Трафальгарской битве, но в событиях, предшествовавших ей, сыграет немалую роль. Миссиеси, сын королевского морского офицера, в революцию пострадал сильнее, чем Вильнёв. Дважды сидел в тюрьме. Дальнейшая судьба Миссиеси тоже яркий пример того, что в «морских кадровых решениях» Наполеон руководствовался прежде всего личными симпатиями и антипатиями.

…В январе 1805 года Наполеон сделал нечто поразительное. Он предложил королю Георгу III… заключить мирный договор!

«Мой дорогой брат, поскольку я был призван на трон Франции Провидением и с одобрения Сената, народа и армии, моим главным и самым искренним желанием является сохранение мира…»

Дальше про то, что война никому не нужна и прочее. Что с ним? Зачем это все? Разные существуют на сей счет мнения. Понятно, что никакого «мира» быть не могло, но какую-то цель Наполеон ведь преследовал. Прослыть миротворцем? Если только чуть-чуть. Там, в письме, есть строки, которые не объясняют, а намекают. Про опасность создания «коалиции континентальных сил». Наполеон знал, что переговоры с Россией и Австрией близятся к завершению, и, пусть и в завуалированной форме, намекнул Георгу III, что ничем хорошим такой союз для Англии не кончится.

Британский монарх находился в состоянии душевного равновесия и, говорят, долго смеялся над обращением «брат». Выступая в парламенте, он назвал письмо Наполеона «сообщением от этого правительства». Сам он «брату» отвечать не стал, ответило его правительство. В стиле «очень интересно, но нам нужно посоветоваться с близкими». То есть с Россией и Австрией. Возвращаемся к войне.

А Наполеон ведь ее и не прекращал! И никакого перемирия не было, и очередной план по вторжению в Англию как раз начал осуществляться. Его разработали Гантом и Наполеон. Наполеон, разумеется, принимал участие в составлении всех планов. Потому они всегда имеют общую черту.

Планы дерзкие, в них есть логика, но они чрезвычайно сложные по исполнению. Повторим еще раз, Наполеон, при всей его гениальности, мыслит как сухопутный генерал. Все попытки адмиралов объяснить ему, что война на море – другая, оказались бесполезными. Его планы основаны на синхронности действий и допущениях. Примерно таких: если он что-то делает, то англичане отвечают именно так, как он хочет.

Англичане вполне могли, и попадались на уловки, но на их стороне было то, чего Наполеон в полной мере оценить не мог. Мастерство. Оно помогало им быстро исправлять ошибки. Французам везло лишь тогда, когда они получали солидную фору. Из-за погоды или по каким-то другим причинам. Но вечно везти не может.