Хесс, видимо, подумал о том же.

– Ты ведь не думаешь уходить? – Он говорил спокойно, даже несмотря на то, что она стояла в дверном проеме и в любой момент могла обратиться в бегство.

Могла бы. Спустилась бы по лестнице и прыгнула в машину. Уехала бы подальше от этого мотеля, от этого убийцы. Заявила бы в полицию.

Но чем бы это помогло?

Ничего бы не изменилось. Никто бы ей не поверил. Решили бы, что Саймон Хесс – порядочный и законопослушный человек, незаслуженно обвиненный какой-то сумасшедшей девицей. И все бы началось сначала.

Ну а если он ее убьет, это просто сойдет ему с рук. Опять.

Отступив от двери, Вив повернулась к нему лицом и сказала:

– Нет, я никуда не ухожу.

После этого случилось следующее.

Все огни, включая вывеску, разом погасли, и мотель погрузился во тьму. Бетти закричала.

А потом… Вив достала из-под толстовки нож, вытащила его из чехла и вонзила лезвие Саймону Хессу в грудь.

Фелл, Нью-Йорк

Ноябрь 1982

Вив

Это оказалось на удивление трудно. Всадить нож в человеческую грудь – все равно что пробить лезвием толстый кусок картона, под которым прячутся ткани и мышцы. Но нож был достаточно острым, и Вив переполнял адреналин. Она не чувствовала собственного тела и при этом ощущала себя невероятно сильной. Напуганная, но с ясной головой.

Сквозь открытую дверь завывал ветер, а где-то во мраке у лестницы послышались шаги. «Ты его поймала! – кричал маленький мальчик. – Ты его поймала!»

В темноте она ничего не видела, но слышала глубокое, прерывистое дыхание Саймона Хесса и звук его шагов, когда он пошатнулся. Вив отпустила рукоять, и нож остался торчать у него в груди. «Не может быть, – в отчаянии подумала она. – Это все не по-настоящему».

Теперь все двери снаружи были открыты и громко хлопали. Девушка моргнула во тьме, не зная, что делать дальше: шагнуть вперед или отступить. В пустоте раздался глухой удар, затем еще один – сильнее. Саймон Хесс рухнул на пол.

Он все еще дышал. Она слышала его тяжелое, надрывное, медленное дыхание. В голове у Вив пронеслось: он может отключиться, умереть, прямо здесь, сейчас. Пока что ей этого не хотелось. Она шагнула вперед, идя на звук его дыхания. Опустилась на колени и подползла к нему; ее глаза уже немного привыкли к темноте, и теперь она кое-как различала очертания собственных ладоней.

Протянув руку, Вив нащупала ткань. Под ней – что-то твердое, возможно коленная чашечка. Вдруг из ниоткуда возникла рука и ухватила ее за запястье, отчего девушка потеряла равновесие. Рука была большой, мягкой, холодной и такой скользкой от пота, что Вив почти удалось выскользнуть из ее хватки. Но Хесс по-прежнему был силен; он толкнул ее так, что девушка упала на бок, ударилась бедром об пол и стукнулась головой обо что-то твердое – угол кровати или, может, тумбочки. «Это уже второе нападение за ночь, – подумала она. – Теперь точно останутся синяки».

Где-то с минуту они боролись в мрачном безмолвии. Хесс пытался ухватить ее скользкими руками, но силы его покидали; Вив пинала его ногами и как могла отбивалась. Мужчина злобно хмыкнул и, вновь ее схватив, попытался вонзить в ее плоть свои аккуратно подстриженные ногти. Снаружи в коридоре послышались неторопливые шаги и стук каблуков; потянуло чем-то странным и гнилостным.

Вив снова оттолкнула Хесса ногой, и его руки вдруг исчезли. Раздался хрип, после чего он, кажется, наконец-то выдохся и повалился на пол. Тогда девушка перевернулась и онемевшими руками вновь прикоснулась к нему. Под пальцами она почувствовала теплую кровь.

– Скажи мне, – потребовала она. – Почему Бетти? Почему?

Вытянув руку, он схватил ее за волосы и попытался накрутить их на руку, но ему не хватило сил.

– Бетти была моей, – прохрипел он шепотом так, будто делился с ней секретом. – Я ее любил. Мне просто хотелось, чтобы она поняла.

Ей так много еще предстояло выяснить. Но время подходило к концу. Его рука сильнее потянула ее за волосы, и Вив застыла.

– А Кэти?

– Моя дочь лечилась у зубного, где она работала. – Он снова захрипел, и на этот раз в этом звуке слышалось некое извращенное подобие смеха. – Она для меня ничего не значила. Было сразу видно, насколько она одинока. Такая доступная. Я хотел узнать, смогу ли сделать это снова. Смог.

Было видно, насколько она одинока. Вот что их объединяло. Не цвет волос, не возраст, не фигура. Старая дева Бетти, Кэти с мужем-военным. Виктория с ее постоянными ссорами и вспышками гнева. Трейси, которую родители не сумели удержать дома.

Вив подумала о сыне Кэти, о ее безутешном муже, о матери, с которой говорила по телефону. Милая девочка, которая хотела только зарабатывать на жизнь и растить своего малыша. Вы знаете, кто ее убил? Поможете мне со всем этим покончить? Вив вцепилась пальцами в окровавленную рубашку Хесса. Она хотела заглянуть ему в лицо и в то же время не хотела.

– Виктория? – голос у нее сорвался.

– Ошибка, – ответил Хесс.

Он прокашлялся. Рукой, на удивление крепкой, он по-прежнему держал ее за волосы, но Вив была настороже – на случай, если он снова на нее кинется. Они сошлись в темноте в этом странном объятии и не то боролись, не то шептали друг другу секреты.

– Она была дома, когда я продавал ее матери замки. С виду казалось, что с ней будет легко. Но она сопротивлялась. Укусила меня, маленькая сучка. И место попалось неправильное. Слишком проходное, некогда развернуться. Пришлось сократить потери.

В представлении Саймона Хесса «сократить потери» означало задушить девочку-подростка и бросить ее в кусты под дождем. Кончиками пальцев Вив нащупала рукоятку ножа, который все так же торчал у него из груди. Она стиснула зубы, почувствовав в горле ком. А может, это были слезы. Через силу девушка произнесла последнее имя – с яростью выплюнула его:

– Трейси Уотерс.

Хесс влажно закашлялся:

– А сама что думаешь?

– Она была хорошей и милой, – сказала Вив. – Невинной. Росла в любящей семье. Она не сделала тебе ничего плохого.

Хесс засмеялся:

– Похоже, ты не поняла. Никто из них не сделал мне ничего плохого.

– Она не была красавицей. Не была сексуальной, не была жестокой. Она тебя даже не знала. Обыкновенная девочка. Почему ты это сделал?

Его пальцы запутались у нее в волосах; в них по-прежнему оставалась сила, но теперь Вив почувствовала в них дрожь.