Вскоре в Одессу была направлена новая украинская миссия – министр печати О. Назарук и министр народного хозяйства С. Остапенко. Учитывая неблагоприятную военную ситуацию, перед отъездом министры получили твердые инструкции: соглашаться на любые компромиссы для получения помощи, кроме двух моментов, которые должны были оставаться незыблемыми – независимость УНР и аграрная реформа[679].

Ход переговоров подробно освещен в воспоминаниях их участников, а также в многочисленных исследованиях. Основные требования, которые выдвинул полковник Фрейденберг, представлявший французскую сторону, сводились к следующему:

– выведение В. Винниченко из состава Директории и В. Чеховского из состава правительства за их «большевизирование»;

– временный выход из Директории С. Петлюры как «командира бандитов»;

– УНР обязуется выставить против большевиков в трехмесячный срок армию в 300 тыс. человек, подчиненных верховному командованию Антанты;

– привлечение в украинскую армию в случае нехватки собственных кадров российских офицеров из Добровольческой армии;

– на время борьбы с большевиками финансы и железные дороги Украины должны быть под контролем Франции;

– прекращается война с Польшей;

– дело государственной независимости Украины и ее западных границ решается Парижской мирной конференцией;

– Директория должна обратиться к Франции с просьбой принять Украину под протекторат[680].

На вопрос О. Назарука о необходимости предварительного признания украинского государства Фрейденберг успокаивал его и утверждал, что лучшего «признания, чем подписание предложенного соглашения и быть не может… с добровольцами вы, видимо, и сами придете к соглашению по вопросу вашей автономии – вы слишком маленькое государство, чтобы существовать самостоятельно»[681].

После завершения миссии О. Назарука и С. Остапенко переговоры в Одессе продолжал вице-министр иностранных дел А. Галип, а в конце января туда выехал А. Марголин – делегат УНР на Парижскую мирную конференцию.

Ход переговоров французского командования с украинскими представителями демонстрировал в общем неблагосклонную позицию Франции к государственности Украины. Определенную заинтересованность французы обнаружили разве что к предложениям А. Марголина об осуществлении «федерализации снизу», «построенной на добровольном соглашении, как равных с равными, государственных звеньев, образовавшихся на руинах старой России». Прагматизм плана заключался в том, что «вопрос государственного устройства этих… единиц может иметь быстрое и соответствующее решение только путем осуществления принципов государственности и порядка в каждой из них»[682]. Как отмечал министр иностранных дел Франции С. Пишон, создание независимого Украинского государства будет возможным в условиях, когда национальное движение будет иметь существенную поддержку населения. «Безусловно, никто не будет предлагать Украине восстановить союз с Россией до тех пор, пока не закончится большевистский кризис»[683], – отмечал он. Переводя эту формулу с дипломатического языка на общеполитический, можно говорить, что затягивание «большевистского кризиса» увеличивало шансы УНР на ее временное признание, однако в перспективе неизбежно должен был быть федеративный союз с Россией.

В разговоре с представителями российских политических кругов 1 февраля 1919 года Фрейденберг заявил: «Формулу петлюровцев – через самостоятельность к федерации – я понимаю так: самостоятельность развивает национальные чувства, укрепляет самосознание, так необходимое для поддержания равновесия в федерации»[684]. Касаясь проблемы сотрудничества с Директорией, Фрейнденберг отметил, что главной задачей в то время было спасти Киев от захвата большевиками. «Если войска Петлюры могут это сделать – я им помогу, – говорил он. – Если бы я имел две дивизии, я бы обошелся без петлюровцев, но у меня их нет… Я не боюсь претензий Петлюры; я ему поставлю такой ультиматум: я помогу украинцам, но за это они обязуются повиноваться мне безусловно»[685].

Стоит обратить внимание на отличительные моменты тогдашних украинско-антантских отношений. Французы, представлявшие интервенционные силы, принципиально так и не согласились на перспективу существования независимой украинской государственности. Для них признание УНР было только вынужденным эпизодом, временным тактическим компромиссом.

Несмотря на в целом подозрительное отношение к Директории, нарекания на ее социалистический характер, контакты выстраивались со сторонниками (посланниками) С. Петлюры, а сам он, получая также немалую дозу критических упреков, фигурировал как реальная сила, на которую делали ставку европейские дипломаты и военные в борьбе с советской властью.

Однако эвакуация Директории из Киева существенно пошатнула надежды французов на военный фарт С. Петлюры, обусловила охлаждение их отношения к Директории. Последняя же, наоборот, потерпев неудачу в попытках соглашения с большевиками, активизировала усилия по поиску помощи у Антанты.

Перебравшись в Винницу, Директория созвала 4 февраля 1919 года Государственное совещание украинских политических партий и членов комиссий Трудового конгресса. На ней были выработаны условия дальнейших переговоров с французским командованием:

– признание Антантой независимости Украины и допущение украинской делегации на мирную конференцию в Париже;

– суверенность Директории;

– обеспечение народного строя и социальных реформ в Украине;

– признание автономности украинской армии с правом представительства в высшем командовании;

– недопущение в состав украинской армии российских офицеров;

– борьба с большевиками только в этнографических границах[686].

С этими условиями в Бирзулу, где продолжились переговоры, 6 февраля 1919 года была направлена новая делегация в составе М. Грекова, И. Мазепы, С. Остапенко и С. Бачинского. Посланцы УНР имели письменные полномочия подписать договор.

В советской историографии было распространено утверждение, что представители Директории даже дали Фрейденбергу взятку в размере 5 млн рублей, чтобы завоевать его расположение[687]. Поскольку ссылки на документы нигде не приводились, остаются сомнения в достоверности подобных утверждений. И аппетиты у французской стороны были несравненно масштабнее. Посол Директории во Франции и председатель украинской делегации на Парижской мирной конференции Г. Сидоренко сообщил об условиях, на которых правительство демократического европейского государства соглашалось оказать помощь украинцам:

«1. Франция получает концессию на 50 лет на все украинские железные дороги.

2. Украина обязуется выплатить Франции долги, которые остались ей от царского и Временного правительств.

3. Выплата процентов гарантируется той частью доходов от железных дорог, которая принадлежит украинскому правительству.

4. Директория должна в течение года сформировать трехсоттысячную армию.

5. Вся финансовая, торговая, промышленная и военная политика Украины в течение пяти лет со дня подписания договора проводится под непосредственным контролем представителей французского правительства»[688].

Украинская сторона выдвинула контртребования:

1. Признание Антантой независимости Украины и допущение украинской делегации на мирную конференцию в Париже.

2. Суверенность Директории.

3. Обеспечение народного строя и социальных реформ в Украине.

4. Обеспечение украинских колоний в Сибири.

5. Возвращение Украине Черноморского флота, контроль над которым осуществляло антантское командование, переведя часть кораблей за границу.

6. Признание автономности украинской армии с правом своего представителя в командовании.

7. Недопущение в состав украинской армии российских офицеров.

Реакция французской стороны была достаточно бурной, и соответствующий эпизод вошел почти во все труды по истории украинской дипломатии в передаче И. Мазепы: «Фрейденберг сначала слушал Остапенко спокойно, потом вспылил и сразу же набросился на притязания в его заявлении, касавшиеся суверенности Директории. Мы не только требуем, сказал он, устранения Винниченко, Петлюры и Чеховского, но и в дальнейшем считаем необходимым, чтобы изменения в составе Директории