Затем он ухмыльнулся и пробормотал:

— Бл*дь, дорогуша, ты такая милая, когда пытаешься быть крутой.

Пытаюсь быть?

— Я говорю на полном серьезе, — возразила я.

— Вижу, детка, и ты все равно милая.

— Серьезно, Грей, я была звездой бурлеск-шоу среди двадцати девушек, которые ненавидели меня и тратили свое время, пытаясь вонзить мне нож в спину. Теперь я руковожу этим бурлеск-шоу и кучей официанток и барменов, которые продолжают переносить проблемы из своей личной жизнь в клуб Лэша, так что мне приходится разбираться с их дерьмом. Без шуток, если я примусь за дело, то могу быть сущей дьяволицей.

Все еще ухмыляясь, Грей сдвинулся, перекатывая нас так, чтобы я оказалась на спине, а он сверху, и пробормотал:

— Жду с нетерпением.

— Это может оказаться не столь приятным зрелищем, — честно призналась я и внутренне замерла от страха.

Он перестал ухмыляться и встретился со мной взглядом.

— Куколка, вчера ты в охрененно шикарном красном наряде, с сердцеедом, которого никто и за миллион лет не назвал бы геем, и здоровяком телохранителем на сверкающем «Линкольне» пронеслась через Мустанг, надрала кое-кому зад и убила всех наповал. Это известно уже всем. Мне поступило столько гребаных звонков от Джейни, Шима, Стейси, Сонни, Энга, которые подробно описывали твой приезд, что мне пришлось выключить телефон. Вчера ты стала сущей дьяволицей ради меня. Это не новость. И для меня это вполне приятное зрелище. И если что-то пойдет не так, я буду с нетерпением ждать, когда ты снова примеришь на себя этот образ, чтобы прикрыть мне спину.

Ох, ну что же.

Звучит хорошо.

— Ладно, — прошептала я, затем улыбнулась Грею.

Грей не улыбнулся в ответ, вместо этого он спросил:

— Ты, правда, переезжаешь в Мустанг?

— Да, — немедленно ответила я.

— Ты переезжаешь в Мустанг.

— Переезжаю, Грей.

Он уставился на меня.

Затем прошептал:

— Моя девочка возвращается в Мустанг.

Черт бы все это побрал!

В глазах снова собралась влага, и я прошептала в ответ:

— Да, Грей.

Он посмотрел мне в глаза и прошептал:

— Не плачь, Айви.

Судорожно вздохнув, я пробормотала:

— Хорошо, Грей.

Он тоже глубоко вздохнул, и его взгляд упал на мои губы.

Я знала, что это значит.

И Грей показал мне, что это значит.

Пять минут спустя, когда наши руки стиснули друг друга в объятиях, губы сомкнулись, языки переплелись, сердцебиение участилось, в дверь постучали.

Грей прервал поцелуй и перевел взгляд на дверь.

— Лэш, — прошептала я, и его глаза вернулись ко мне.

Он коснулся губами моих губ, скатился с меня, встал с кровати, и, схватив с пола футболку и по пути натягивая ее через голову, направился к двери.

Я не знала, должна ли направить взгляд на его плечи, спину или задницу.

Я остановилась на заднице.

Грей открыл дверь, и я услышала, как Лэш тихо сказал:

— Я снял другой номер, дружище, но мне нужно мое барахло. Я дал тебе время. Надеюсь, его было достаточно.

— Его было достаточно, — ответил Грей, распахивая дверь и отступая в сторону.

Когда Лэш вошел, я встала с кровати, не сводя с него глаз.

Его взгляд замер на мне, и Лэш остановился. Грей закрыл дверь, я двинулась вперед, но Лэш остался стоять на месте.

Боялся, что я буду злиться.

Я улыбнулась ему, чтобы он понял, что это не так. За эти годы он дал мне многое, и пару часов назад он дал мне все. Как я могла злиться из-за этого?

Лэш с облегчением улыбнулся.

Увидев это, я побежала.

Он подхватил меня на руки, и я крепко его обняла.

Уткнувшись лицом ему в шею, сильнее прижала его к себе, затем, приблизив губы к его уху, прошептала:

— Спасибо, милый.

Он стиснул меня в объятиях и шепотом ответил:

— Детка, для тебя все, что угодно. Абсолютно все.

— Я люблю тебя, Лэш.

— Я знаю, детка.

Вот тогда-то я и разрыдалась.

Да, снова.

Две секунды спустя Лэш передал меня в руки Грея, и Грей крепко прижимал меня к себе, пока Лэш бродил по комнате, собирая вещи.

— Она часто так делает? — спросил Грей, обнимая меня одной рукой, а другой перебирая мои волосы.

— О да, обычно из-за тебя, и никогда из-за меня, — ответил Лэш, забавляясь.

— Сказала, что она твердая, как сталь, — поделился Грей, все еще прижимая меня к себе, запустив руку мне в волосы.

При этих словах Лэш расхохотался.

Боже.

Я оторвала лицо от груди Грея, провела рукой по мокрым щекам и рявкнула:

— Да!

Тут они оба расхохотались.

Теперь я начала злиться.

— Я твердая, как сталь, крутая танцовщица из Вегаса, которой довелось нюхнуть пороху, — возмутилась я.

— Хорошо, детка, продолжай повторять себе это, — пробормотал Лэш, запихивая нижнее белье в сумку и ухмыляясь.

Ясно.

Ну и черт с ними.

Я высвободилась из объятий Грея и посмотрела на него снизу вверх.

— Ты уже ужинал?

Он посмотрел на меня, на его щеках появилась ямочка, от которой раздражение покинуло меня, но я не подала виду.

— Нет, — ответил он.

— Хочешь, закажем в номер?

— Да.

Я посмотрела на Лэша.

— Хочешь присоединиться к нам?

Лэш посмотрел на меня, затем на Грея, затем широко улыбнулся и ответил:

— Черт возьми, нет.

— Мы будем рады, — сказала я ему.

— Не думаю, — ответил он.

— Но...

— Детка, ты меня любишь, я понимаю. Но твой мужчина не хочет, чтобы я был здесь, и это устроил я, так что я не против, чтобы меня выгнали. Воссоединяйтесь. Наслаждайтесь этим. Вы этого заслуживаете.

Он подошел ко мне, положил ладонь мне на затылок, поцеловал в макушку, затем отпустил и отступил назад.

— Мы с Фредди увидимся с вами за завтраком.

Затем прошел в спальню и исчез в ванной.

Я посмотрела на Грея и прошептала:

— Мог бы постараться показать, что он для нас желанный гость и попросить поужинать с нами.

— Куколка, он ни за что на свете не будет ужинать с нами, — прошептал Грей в ответ.

Я уставилась на него, думая, что он, вероятно, прав.

— Детка, иди сюда, — приказал Грей. — Ты слишком далеко.

— Я в двух футах от тебя.

— Айви, целых семь лет ты находилась за два штата