– Прости, царевна, – молвил он, отведя глаза, с ужасом понимает, что врёт впервые в жизни, и это даётся с огромным трудом, – была жара, я выпил вина на постоялом дворе. Вот меня и… развез… гм… в общем, я не ведал, что творил. Хотелось разрушить весь город. Когда я пьяный, я буйный… Сама знаешь, как бывает у мужчин – кулаки чешутся набить морду, поломать мебель, побить посуду, женщин потискать… в общем, прости, что разбил твои носилки. Они были красивые, тебе в них было очень хорошо… к лицу… гм…

– Но ты же сказал, что хотел потискать женщину! – воскликнула София. – Твоё желание можно исполнить!

Она подалась вперёд, губы её приоткрылись. Голос Таргитая прозвучал, как удар топора, что вонзился в самое сердце, перерубил светлую жаркую нить, что потянулась от царевны к этому варвару.

– Я не могу. Прости… Сам не знаю, что со мной творится…

Девушка дёрнулась, как от пощёчины, закусила губу. Её щеки залила бледность. Некоторое время оба молчали.

– У тебя есть семья? – спросила девушка потухшим голосом. – Жена и дети, что ждут твоего возвращения?

– У меня три сына, – торопливо выдал заготовленный ответ Таргитай. – Арпо, Липо и Коло! Их мать – богиня Дана, что властвует над великой рекой Данапр.

Девушка словно его не услышала.

– Сколько к моему отцу приезжает князей, витязей, героев! – произнесла она, теперь уже холодно. В глазах полыхнула обида. – Все просят моей руки! Что с тобой такое, что царская дочь, к которой сватаются лучшие из окрестных царств, сама пришла к тебе, но ты оскорбляешь отказом?!

Таргитай ответил честным, открытым взглядом, развёл руками. На лице царевна заметила смятение, а в глазах – странную тоску.

– Некоторое время назад, – сказал он, медленно подбирая слова, – я и двое моих друзей поднимались в вирий, где я говорил с самим Родом… Потом спускались в подземный мир… Потом я запряг…Ни к чему тебе знать, что было потом, но… в общем… теперь я… из меня сделали…

Таргитай на мгновение замолк, но потом заговорил снова. Плечи поникли, взгляд светится вселенской печалью.

– В общем, на мне теперь столько ответственности, и я постепенно начинаю её ощущать. Эта тяжесть сильнее, чем у Атланта, который держит на плечах небесный свод. Я чувствую, что больше не могу жить как прежде – беспечной жизнью, как простой человек, будь то смерд или царь.

– О какой ответственности ты говоришь? – спросила София с непониманием. Но обида ушла из её взгляда. Теперь там появилось сочувствие. – Тебя назначили управляющим? Посадили на трон? Разве ответственности больше всего не у царей? Но если так, то ты тем более достоин взять меня и стать моим мужем!

Таргитай покачал головой, из взгляда не уходит горечь.

– Мне дано больше, чем любому царю. И ждут от меня намного больше. А сколько ожидают – столько и спросят!

Взгляд девушки поник.

– Я понимаю. Ты принял обет безбрачия. Это воистину труднее, чем быть царём… Видимо, готовишься в волхвы. Что ж, быть служителем богов – священное и благородное дело.

Она вскинула голову. Блестящие в свете луны слезы прорвали запруду и заструились по щекам. София вымученно улыбнулась, царская дочь должна улыбаться, даже если её душит величайшая печаль в мире.

– Знай, что, если ты вдруг откажешься от обета или с тебя его снимут… я буду тебя ждать!

Голос девушки сделался твёрдым. Она вытерла слёзы, взгляд принял жёсткое выражение. Беспечность и веселье исчезли.

– Клянусь небесным кузнецом Сварогом, – молвила царевна, – что не выйду замуж, пока не придёт моя двадцатая весна! За это время ты успеешь исполнить все обеты, которые взял. А потом – вернуться сюда и взять меня вместе с царством. Всё это твоё по праву, Таргитай!

Встав с ложа, она подошла к стене.

– Как ты проникла сюда? – спросил ей вслед дударь. – В коридоре наверняка стража.

– Этот дворец полон тайных ходов, – сказала девушка, не поворачиваясь. – Я давно изучила их все.

Открыв потайную дверцу, она шагнула в темноту, и невр снова остался один в комнате.

Бросив взгляд в окно, Таргитай увидел, что небо на востоке уже начинает сереть. Мысли о предстоящей войне вновь раскалывают голову изнутри, жужжат, как растревоженные пчёлы. Он и в самом деле только теперь стал осознавать всю тяжесть ноши, что свалилась на его плечи. Боги тоже могут быть ленивыми, думал он, и всё пускать на самотёк. Но он так поступить не может!

Его грызло то, что погибнут люди. Тысячи. Десятки тысяч! Поля обагрятся кровью. Стон и плач зазвучат по всем землям в округе. Тысячи погребальных костров вознесут в небо погибших, которые ещё долго могли бы наслаждаться жизнью, дарить друг другу любовь, искоренять зло.

Встав с ложа, Таргитай решительно затянул пояс, перебросил через плечо перевязь, где уже залежался без дела Меч, и подошёл к окну.

Выглянув, он заметил в бледном свете уходящей луны сочленения между камнями ниже вдоль по стене. Полагаясь на авось, с колотящимся от рвения сердцем, дудошник вылез из окна. На всякий случай, произнёс заветное слово «хусим». Осторожно, как паук, стал двигаться по стене вниз, поочерёдно переставляя руки и ноги, цепляясь за щели и выступы.

Глава 8

Из города выбрался легко. Сонные стражники узнали могучего варвара, без вопросов открыли ворота. На просьбу Таргитая дать коня вывели крепкого жеребца, красивого, с большими умными глазами. Сами смотрят с безмерным уважением, лица светятся от счастья, готовы хоть портки с себя снять, если этот богатырь попросит.

Вскочив в седло, Таргитай понёсся по опустевшей дороге, глядя, как уходящая ночь стремительно летит навстречу. Мир вокруг слился в сплошное чёрно-серое пятно, клинок рассвета уже распорол мир, и теперь медленно расширяет алую рану, гонит остатки ночи назад в царство Ящера.

Невр не помнил, как промчался весь путь до леса, а потом отпустил коня. Тревожные мысли отпустили лишь, когда добрался до поляны с избушкой Яги, и высоко над миром начало вставить огромное ярко-розовое солнце.

Поднявшись по скрипучим ступенькам, невр толкнул дверь. Навстречу ударил тяжёлый, настоянный на травах воздух, приправленный запахом горящей лучины.

Мокошь сидит у стены с прялкой, пальцы привычно выплетают нить из охапки спутанной сияющей шерсти.

Когда Таргитай переступил порог, женщина подняла взгляд. От неё исходит свет, который невр, скорее, ощущает, нежели видит. Внутри неё как будто сияет солнце. От богини веет запахами леса, трав и тёплой, нагретой солнцем земли. Нить