Шрифт:
Закладка:
– Сережa, мне домой нaдо! – взмолился я.
– Тaк ты остaвь игру нa винчестере. Я поигрaю, – скaзaл он.
Я похолодел. Винчестер – это твердый диск, внутренняя пaмять компьютерa, про него я уже знал. Сережa предложил мне остaвить Фaйлa в этом компьютере, чтобы он мог вдоволь погонять его по пещере. Конечно, я не мог допустить тaкого издевaтельствa нaд товaрищем. Кроме того, было опасно оставлять Файла на чужом винчестере, поскольку его могли случайно стереть или, наоборот, размножить. Интересно, сколько тогда будет Файлов – много или все равно один? Но я не стал додумывать эту мысль, а просто сказал:
– Не имею права. Я обещал не давать игру на размножение.
Сережа пожал плечами, но от дисплея отошел. Программисты понимают, что чужой интеллектуальной собственностью пользоваться без разрешеккн ия нельзя. Я сбросил игру и быстро стер ее с винчестера. Теперь, как и прежде, она осталась только на дискете.
Я шел домой с Файлом за пазухой, вернее, с дискетой, на которую он был записан, и размышлял. Аж вспотел от усилия мысли.
Получалось, что Файл перед своим исчезновением успел записать себя на дискету, то есть свое маленькое изображение, и каким-то образом присоединиться к Джонни. Но каким образом он научил себя, то есть компьютерного Файла, общаться с внешним миром через дисплей? Знает ли этот параллельный маленький Файл, что случилось с большим Файлом и где он находится? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно было поговорить с параллельными ребятами поподробнее. А чтобы поговорить с ними, требовался компьютер. Но где же его взять? Он стоит чудовищных денег. Да и работать на нем я практически не умею.
Я решил начать с малого. Достать себе компьютер я пока не могу, а учиться на нем работать можно начинать уже сейчас. Я достал несколько книг и неделю сидел, увязнув в них по уши. Мамка удивлялась – давно я так много не читал. Если бы она посмотрела – что я читаю! Кун-фу совсем забросил, про сэнсея Петра Гавриловича забыл. Теперь в башке вертелись только операционная система, языки программирования и директории. Через неделю я уже знал азы, необходимо было перейти к практике.
«Конкурент» для работы не годился. Даже если попросить Сережу и получить на время доступ к компьютеру, могут возникнуть трудности. Могут заинтересоваться – с кем это я разговариваю на экране, докопаются до Файла и Джонни – неизвестно что выйдет. Из других программистов мне был известен только Генрих Валерьянович. Пришлось искать его через Файловых родителей, которые по-прежнему были вне себя от горя. Все уже смирились с исчезновением Файла, даже по телевизору фотографию перестали показывать.
Файлов отец дал мне телефон Валерьяныча и спросил:
– Зачем тебе?
– Хочу продолжить дело Владимира, – сказал я.
Он вздохнул и потрепал меня по волосам.
Я позвонил Валерьянычу из нашего коммунального коридора поздно вечером, тайком, когда мама уже улеглась спать.
– Есть новости о Феденеве, – шепотом сказал я.
– Что?! Кто это говорит?! – закричал он в трубку.
– Пока я не могу назвать себя. Но я обещаю, что поделюсь с вами информацией, если вы дадите мне ненадолго персональный компьютер.
– Как вы смеете? – закричал он. – Это вымогательство! Я в милицию обращусь.
– Не надо в милицию. От этого зависит судьба Файла.
– Я не верю! Чем вы можете доказать?
– Я знаком с Джонни, параллельным мальчиком из программы Володи, – слегка соврал я.
– Вы знаете о Джонни? – насторожился он. – Этого быть не может!
– Могу вам его описать, – сказал я и быстренько обрисовал Джонни, не сказал только, что тот умеет говорить, потому что помнил слова Файла.
На другом конце трубки наступило долгое молчание.
– Хорошо. Я дам вам компьютер. Приходите, – наконец сказал Валерьяныч.
Я записал адрес и стал соображать – как поведут себя соседи, если я приволоку в квартиру персоналку. Наверняка завопят, что боятся грабителей. Да и мамка… Эх, мне бы сообщника! Но никого под рукой не было. Ленька после того случая с рэкетирами и думать боялся о поисках Файла. Правда, оставалась Светка. Я решил посвятить ее в тайну, но не полностью. Чуть-чуть.
Телефону я не доверял, отправился к ней домой, потому что в школе ее не было уже три дня. Наверное, заболела. Девчонки любят болеть.
Дверь открыл батюшка Светы. Был он в домашнем халате, поверх которого лежала большая черная окладистая борода. Батюшка Светы весь круглый: круглое лицо, круглые плечи и круглый живот. Он поглядел на меня сверху вниз круглыми голубыми глазами и спросил ласково:
– Тебе Светланку, сын мой?
– Угу, – кивнул я.
– Дочь моя больна, у нее помрачение разума. Надеюсь, временное. Она говорит про каких-то пришельцев, а пришельцев никаких нет, кроме Господа нашего Иисуса Христа, который приидет в положенный час…
– Так дома она или нет? – не понял я.
– Я держу ее дома, пока бесы не покинут ее, – сказал он.
– А когда они ее покинут?
– На то воля Господня, – воздел он глаза вверх.
– А поговорить с ней можно?
– Ты сам не от бесов ли? – строго спросил он. – В пришельцев веруешь?
– Не-а. Я в рэкетиров верую, – сказал я.
– А это кто? Небось, тоже бесы?
– Хуже, – сказал я. – Но я против них.
– Тогда заходи, – сказал он.
Светка меня встретила как-то отрешенно. Будто и вправду больная. Сидит на диване, положила на колени большую книгу, на нее лист бумаги – и рисует пришельцев.
Я попытался вернуть ее к действительности, то есть к Файлу, но не тут-то было. Смотрит сквозь. Потом нехотя рассказала, что еще дважды летала на эту самую Симануку, участвовала в охоте на кнопфликов.
– Кто это? – спрашиваю.
– Такие головастики размером с собаку. В воздухе плавают.
– Ага, понятно.
Вижу, что у нее крыша совсем набекрень от этих кнопфликов, не возражаю. Пускай батюшка Светы из нее бесов изгоняет вместе с кнопфликами. Мне это не по зубам.
Поговорили еще про Симануку, кнопфликов и этих… Фуфырчиков, вспомнил! Я из вежливости, потому что вполне согласен с батюшкой: крыша едет. А Cветка с увлечением, да так расписывает, что ей впору садиться фантастическую повесть сочинять.
Вижу, не помощница. Тепло попрощался и смылся. Пускай там сами с бесами разбираются.
Только вышел на улицу – уже стемнело,
