— Все хорошо. — Я проплываю обратно через арку и вхожу в свою спальню. — Что с Илритом?

На губах Вентриса появляется легкая улыбка. Она не кажется искренней.

— Я ожидал, что сейчас, когда ты находишься перед Бездной, ты больше сосредоточена на общении с Лордом Кроканом, чем на мыслях о Герцоге Копье.

— Трудно общаться, когда мой партнер по дуэту далеко, а будущее моего помазания неясно. — Я говорю так, как будто это должно было быть очевидно для него, и на моих губах играет маленькая, невозмутимая улыбка.

— Ты сомневаешься, что я позабочусь о твоем помазании? — В его тоне звучит обида.

— Успокойся, Герцог Веры, не нужно быть таким эмоциональным. — Ожидаемо, это его еще больше заводит, и я получаю от этого немалое удовольствие. — Я тебя просто не знаю.

— Ну, собственно, поэтому я здесь, — поспешно говорит он. Как будто хочет доказать, что я не права. Вентрис молод и одержим своей властью — брось ему вызов, и он тут же исправится. — Хор собрался сейчас, чтобы обсудить его преступления…

— Он не совершал никаких преступлений, — напоминаю я ему.

— Это должны решать другие герцоги и герцогини, когда хор соберется для песни. — Вентрис сцепил руки перед собой, пытаясь изобразить самообладание. Я вижу его насквозь. — А пока мы должны продолжать готовить тебя к жертвоприношению. Времени мало, а меток еще много.

— Мы можем сделать эти метки после того, как я увижу Илрита, — настаиваю я. Самый большой рычаг воздействия на меня здесь — это мое подчинение — или отсутствие такового — их ритуалам и приготовлениям.

По правде говоря, я не думаю, что у меня хватит сил отложить эту обязанность, которую на меня возлагали слишком долго. Теперь, когда я увидела Бездну, я могу думать только о том, что кто-то из моей команды может быть в этих глубинах, блуждая и теряясь. Еще большее их число будет дрейфовать по Серой Впадине, пытаясь вернуться в мир, из которого они пришли. В моем воображении они заблудились и растерялись, а воины Илрита охотятся за ними. Неудивительно, что призраки теряют все эмоции, кроме ненависти и гнева. Скорее всего, они не понимают, что с ними произошло, все, чего они хотят, — это вернуться домой, а теперь люди пытаются убить их во второй раз.

Я нужна им. Я нужна всем душам там, внизу, чтобы подавить ярость Крокана и восстановить естественный порядок. Я не могу бросить их. Но я могу притвориться беспечной, если это поможет мне добраться до Илрита. Он единственный, кому, как мне кажется, я могу доверять, и без его руководства я с содроганием думаю о том, в какие неприятности могу попасть в этом странном мире.

— До сбора хора осталось немного времени.

— Но время есть.

В глазах Вентриса светится разочарование, которое он пытается скрыть под видом веселья.

— Твое упорство сослужит тебе хорошую службу, когда ты будешь направлять все непокорные, ждущие души в потусторонний мир.

— Я с нетерпением жду этого… после того, как позабочусь об Илрите. — Я подплываю к Вентрису и зависаю прямо перед ним. — А теперь отведи меня к нему. — Илрит оказал мне бесчисленные услуги с тех пор, как я прибыла сюда, да и до того. Я обязана ему жизнью, которую знала последние пять лет, и будущим моей семьи. Заступиться за него сейчас — самое малое, что я могу сделать.

— Как пожелает Ее Святейшество. — Он склоняет голову и поворачивается, направляясь к выходу из комнаты. Я следую за ним. Воины идут сзади.

Мы плывем по туннелям, комнатам и залам замка. Маленькие интимные помещения контрастируют с большими просторными салонами. На море выходят витиеватые сады, защищенные серебристым барьером от гнили, размножающейся в открытой воде, а также тесные коралловые трубы, на которых вырезаны знаки, похожие на те, что нанесены на мою плоть — те, что я видела в доме Шееля. Интересно, сколько узоров было нанесено здесь для защиты, добавленных за последние пятьдесят лет ярости Крокана?

Мы подходим к отверстию, закрытому завесой ламинарии, расположенному, как мне кажется, с противоположной стороны от того места, где я нахожусь. По обе стороны от нас парят еще два воина. При нашем приближении они выпрямляются, держа копья наготове.

— Герцог Илрит, Ее Святейшество пришла нанести тебе визит, — говорит Вентрис, зависая прямо перед занавесом из ламинарии.

— Входи, Виктория.

Я плыву вперед, огибая Вентриса. Когда он тоже движется, я останавливаю его, подняв руку.

— Я хочу видеть Илрит наедине. — Я не пытаюсь обратиться к Вентрису напрямую. Пусть слышат все, и Илрит в том числе. Прежде чем Вентрис успевает вставить хоть слово, я продолжаю. — Спасибо за понимание. Я не задержусь, так что ваш хор не задержится.

— Я ценю твое внимание. — Слова прозвучали так же напряженно, как и его сжатые губы.

Я плыву вперед, оставляя их позади. Густые заросли ламинарии на мгновение заслоняют свет, когда я проплываю через них. Я попадаю в комнату, которая намного меньше моей, но не менее хорошо обставлена. Большие окна без стекол открывают вид на город. Это, конечно, больше похоже на комнату для гостей, чем на какую-то тюрьму, и это развязывает узел напряжения, стягивавший мои ребра.

Но Илрита нигде не видно. Я поворачиваюсь, ища его, но две руки протягиваются вперед и хватают меня за щеки. Должно быть, он ждал меня со стороны двери, готовый наброситься.

Его большие ладони обхватили мое лицо. Его сияющие глаза смотрят на меня со всей силой. Илрит не двигается. Он слегка притягивает меня к себе, опускаясь навстречу.

Без предупреждения его лицо оказывается настолько близко к моему, что, будь мы над водой, я бы почувствовала его дыхание. В его глазах я вижу каждую капельку меда, каждую глубину гикори, богатую, как леса, окрашенные поздним полуденным солнцем. Я понимаю, что у него есть веснушки. Невероятно слабые, они разбросаны по его носу и щекам, как созвездия, которые указывали мне путь в течение многих лет.

Все мое тело напряжено, но теперь совсем по другим причинам, чем в случае с Вентрисом. Узел покинул мою грудь и опустился в низ живота. У меня все болит сверху донизу, я жажду того, чего у меня не было уже много лет, того, о чем я никогда не думала, что могу иметь снова.

Он собирается меня поцеловать? Его веки тяжелеют. Его губы расслаблены. Несмотря на это, я наклоняю голову вперед. Мои глаза закрываются.

Я не могу… Я не должна. Это опасная территория. Я отмечена смертью. Ему запрещено прикасаться ко мне, и мы больше не в