— Должен сказать, я несказанно рад, что Ваша помолвка расстроилась, — вдруг сказал он. Дарья удивленно взглянула на юношу. Ей всегда казалось, что люди вроде него наибольшую часть времени будут говорить о себе и собственном величии. Грин-де-Вальд уловил ее удивленный взгляд и с довольной улыбкой продолжил свою мысль. — Если бы меня хоть сколько-то интересовали женщины, я бы тут же сделал Вам предложение, не сомневайтесь.

— А Вы…

— Содомит. Педераст. Почитатель мужчин. Называйте, как Вам угодно, — ослепительно улыбнулся он, крепче прижимая ее к себе, словно сомневаясь в истинности своих слов.

— Понятно, — еще раз изобразила дружелюбие княжна.

— Но это не отбивает у меня в целом интереса к женщинам и не лишает меня способности ценить их. А Вы достойны всякого восхищения. Калинцев, как ни страшился Вас, говорил, что у Вас на все есть свое мнение. Хоть его это и не возбуждало, я считаю это исключительным достоинством.

— Я так понимаю, Вы достаточно много времени провели подле господина Калинцева.

— О, достаточно. Но срок наших договоренностей подходит к концу, я жду лишь свою плату. А до тех пор могу насладиться вечером, пока тут все тихо, спокойно, и наливают крайне недурное шампанское.

— А могу я узнать, в чем заключались ваши договоренности?

— О, я надеялся, что Вы спросите, если честно, — картинно смутился юноша, обнажая зубы в очередной улыбке. — Я помогал Семену Васильевичу вывести Канцелярию из-под ведения магглов. Подсказал ему ряд организационных вопросов, помог подготовить почву. Отчасти, именно из-за этого Калинцев и страшился Вас, моя дорогая.

— Не очень понимаю, о чем Вы.

— Ну, танец долгий, поэтому можем позволить себе зайти издалека, — улыбнулся Грин-де-Вальд, кружа девушку. — Представьте себе, что Вы хотите избавиться от контроля магглов. Людей, которые начертала не понимают в магии, но почему-то решили, что могут Вам приказывать, мотивируя это благом для общества. При этом они не рассматривают чародеев и волшебников как самостоятельное общество, а скорее как часть единого… скажем… Левиафана. Но принимаются все законы, исходя из потребностей магглов, а не магов. Они получают все преимущества от чародейской деятельности, в то время, как чародеям достаются жалкие остатки в виде титулов и разрешения на магическую деятельность.

— И вы хотели это изменить.

— Именно. Россия стала бы прекрасным примером смены режима. Но для этого нужны предпосылки. Например, общественное недовольство, скажем, бесчеловечным наказанием в виде лишения магической силы. Или куда более опасный процесс, когда магглов превращают в магов. И на фоне всего этого появляется харизматичный лидер, который сможет объединить магов и показать, что их настоящий враг — на самом верху, отдает приказы.

— Но «Фемида» была идеей Калинцева, — возмутилась Дарья.

— Ну, грубо говоря да. Но Вы знаете, как легко переписать историю и поменять в хрониках кто и что сказал. Позвольте, я продолжу. Представьте, что этому харизматичного лидеру удастся объединить магов и натравить их на государство. Как ему удерживать власть? Как сохранить свой статус, когда вкусившие свободы чародеи попытаются восстать?

— Превратить их в сквибов, — проговорила Дарья, чувствуя, как начинают трястись руки. Грин-де-Вальд довольно кивнул. Отметив ее состояние, он замедлил ход, а затем и вовсе прекратил танец. Через секунду в его руке был бокал вина, который он любезно протянул Дарье.

— Именно. Право слово, Вам бы в политику. Хотя я меньшего и не ждал от девушки из семьи выдающихся мракоборцев. Как так вышло, что Вы осели в лаборатории?

— Родители хотели удержать меня подальше от опасностей.

— Не очень получилось, — усмехнулся Грин-де-Вальд.

Они заняли место рядом с одной из колонн поближе к новогодней ели. Отсюда зал прекрасно просматривался, Дарья могла увидеть свое семейство, пытавшееся найти ее в толпе. Ее внимание привлек дядя Алексей, объяснявший что-то Трелони. Присмотревшись, Дарья увидела, как на его ладони мерцают зачарованные запонки. Сердце пропустило удар, а затем снова звшлось бешеным ритмом, подогреваемое надеждой на спасение. Кто-то должен увидеть ее, узнать, что она здесь в компании самого опасного преступника магического мира. Теперь ей нужно было сделать так, чтоб Грин-де-Вальд не заметил, что кто-то может нарушить их tete-a-tete.

— Но разве справедливо будет таким образом использовать Фемиду? — спросила Дарья первое, что пришло на ум. Геллерт снисходительно улыбнулся. Ему явно доставляло удовольствие рассказывать о своих планах. Дарья всматривались в его лицо, пытаясь понять, сколько ему лет. На вид не больше двадцати трех, планы больше соответствовали зрелому возрасту, а вот поведением он напоминал зарвавшегося подростка.

— Милая княжна, а что есть справедливость? Любую вещь можно выставить справедливой, если налепить на нее ярлык в духе: