Но, рассорившись с Клайвом и будучи насильно высланным из Бенгалии за незаконную торговлю, он поклялся свергнуть бывшего губернатора. Он вернулся в Лондон, где сразу же стал осведомителем. Его "Соображения по индийским делам" были попыткой уничтожить Клайва, раскрыв самые неблаговидные сделки Компании в Бенгалии, ко многим из которых Болтс сам принимал непосредственное участие.

Болтс писал о том, как чиновники компании "несправедливо сажали в тюрьму туземцев и чернокожих [индийских] купцов и с помощью насилия вымогали у них большие суммы денег". Он также упоминает о членовредительстве ткачей, которые "отрезали себе большие пальцы", чтобы их не заставляли мотать шелк под давлением в фабричных лагерях, похожих на тюрьмы. Правосудие в отношении виновных отсутствовало: "Мы видим бессилие власти по эту сторону океана, когда ни один преступник в Индии не предстает перед судом в Европе".

Самой оригинальной идеей Болтса было то, что претензии Компании на получение Дивани по Аллахабадскому договору на самом деле были юридическим нонсенсом, придуманным Клайвом, чтобы скрыть реальность своих военных завоеваний. Компания, писал он, "стала сувереном обширных, богатых и густонаселенных королевств, имея под своим командованием постоянную армию численностью более 60 000 человек". Наваб Бенгалии и Шах-Алам были всего лишь "номинальными набобами... марионетками", болтающимися по прихоти ЕИК, а земли принадлежали им не по закону или договору, а как "владения, приобретенные и удерживаемые в действительности либо насилием, либо узурпацией". Так было потому, что "ни законов, ни империи Моголов [до сих пор] не существует". Компания превратилась в "абсолютное правительство монополистов", которое обедняло Бенгалию и работало против долгосрочных британских интересов. По сравнению с этим, писал Болтс, правительство Моголов, предшествовавшее радже Компании, было образцом принципов справедливой торговли в своем постоянном поощрении купцов и ремесленников.

Решение Болтса заключалось в том, чтобы корона взяла Бенгалию под свой контроль в качестве государственной колонии, положив тем самым конец разграблению провинции коммерческой компанией. На протяжении всего текста Болтс обращался к королю, предлагая ему занять свое законное положение и протянуть свою благосклонную руку для защиты своих "подданных в Азии", будь то британцы или индийцы.

Книга была полна злобной полуправды и ложных обвинений, а многие из перечисленных худших злоупотреблений на самом деле были делом рук самого Болтса и его друга Эллиса. Тем не менее "Соображения" оказали огромное влияние. Она предвосхитила многие последующие критические замечания в адрес "Империи" и проложила новую дорогу в противостоянии вопросам, которые тогда были новыми проблемами, но позже стали гораздо более распространенными: например, впервые писатель столкнулся с вопросом о том, как вести себя с многонациональной корпорацией, чьи щупальца простираются далеко за пределы национальных границ. Он также задавал важные вопросы о сдерживании чрезмерно могущественного и необычайно богатого собственника: что произойдет, спрашивал Болтс, если один очень богатый магнат станет слишком богатым и могущественным, чтобы национальное государство могло его контролировать? Что произойдет, если кто-то сможет купить законодательный орган и использовать свое богатство для подкупа членов парламента в своих собственных деловых целях?

Длинные выдержки были перепечатаны в лондонском журнале , и, как предупредил Уоррена Гастингса один из корреспондентов, несмотря на преувеличения и явные предрассудки, "публика, чьи глаза прикованы к исправлению этих злоупотреблений вмешательством парламента, проглотила ее с большой жадностью". Для Горация Уолпола это было доказательством всего того, что он давно подозревал о пороках Компании. Болтс "перенес обвинения на лорда Клайва; и ... представил его как чудовище в убийствах, узурпации и вымогательстве, с тяжелыми обвинениями в том, что он монополизировал в открытую вопреки приказам Компании ... Таким монополиям был приписан поздний голод в Бенгалии и потеря трех миллионов жителей. Десятины этих преступлений было достаточно, чтобы внушить ужас".

Болтс завершил свою тираду предупреждением о финансовой стабильности Компании: "Компанию можно сравнить с огромным зданием, - писал он, - внезапно построенным на фундаменте, который не был предварительно хорошо изучен или обеспечен, населенным временными владельцами и управляющими, разделенными различными интересами, противостоящими друг другу; и которые, пока один из них перегружает надстройку, другой подрывает фундамент".

Эта фраза оказалась пророческой. Ведь всего пять месяцев спустя финансовые основы EIC дали о себе знать самым впечатляющим образом.

8 июня 1772 года , шотландский банкир по имени Александр Фордайс исчез из своего офиса, оставив долги в размере 550 000 фунтов стерлингов.* Его банк, Neal, James, Fordyce and Down, вскоре после этого разорился и объявил о банкротстве. На следующей неделе закрылось еще одно учреждение с крупными инвестициями в акции компании, Douglas, Heron & Company, известное также как Ayr Bank, что положило начало финансовому кризису, который быстро распространился по всей Британии и Европе.

В течение недели после этого по всему Северному морю произошло несколько банкротств голландских банков со спекулятивными пакетами акций Ост-Индской компании. В течение двух недель в Европе разорились еще десять банков, в течение месяца - еще двадцать: тридцать банков рухнули, как домино, менее чем за три недели.

Это имело глобальные последствия, начиная от самоубийств в Вирджинии и заканчивая банкротством председателя Ост-Индской компании сэра Джорджа Коулбрука, что мало способствовало восстановлению доверия к его руководству. Банку Англии пришлось вмешаться, но сам банк оказался под угрозой. Мы находимся в очень печальной ситуации: Непрерывные банкротства, всеобщая потеря кредитов и бесконечные подозрения", - писал Дэвид Хьюм Адаму Смиту из Эдинбурга в июне. Повлияют ли эти события каким-либо образом на вашу теорию? Или они повлекут за собой пересмотр каких-либо глав [книги "Богатство народов"]?".

Месяц спустя, 10 июля 1772 года, в Индихаус на Лиденхолл-стрит прибыла пачка векселей на огромную сумму в 747 195 фунтов стерлингов - денежные переводы из Индии, отправленные возвращавшимися домой служащими Компании. Теперь уже возникло реальное беспокойство о состоянии финансов ЕИК, поскольку денежные переводы, отправленные для обналичивания в Лондон в 1771-1772 годах, похоже, приближались к отметке в 1,5 миллиона фунтов стерлингов. Были заданы вопросы о том, следует ли EIC санкционировать оплату этих переводов, но комитет по счетам настаивал на оплате счетов, "поскольку утверждалось, что отказ может самым серьезным образом повредить кредиту Компании".

В то же время голод привел к падению доходов от продажи земли в Бенгалии. Тем временем чай по завышенным ценам d EIC в огромных количествах лежал непроданным на лондонских складах: нераспроданные запасы выросли с примерно 1 млн фунтов стерлингов в 1762 году до более чем 3 млн фунтов стерлингов в 1772 году. Это совпало с тем, что военные расходы удвоились с 1764 по 1770 год, а стоимость 12,5-процентных дивидендов увеличивалась почти на