тоже. Но лучше не будем об этом думать. Мы живы – и это сейчас главное. Союзная армия на подходе. Давай надеяться, что они успеют.

Мы ехали весь день и вечер – пока на просторы французской глубинки не легла тихая темная ночь. Мы давно не слышали ни гудков, ни воя сирен – только рокочущие стоны загнанного двигателя. По моим прикидкам, мы были недалеко от бельгийской границы.

Некоторые женщины дремали на полу фургона – а я снова и снова переживала свою долгожданную встречу с Людвигом в Париже. Я была потрясена и с каждым мгновением все глубже и глубже погружалась в пучину ужасающих, рвущих душу страданий. Чем больше я об этом думала, тем хуже мне становилось – и тем реальнее я ощущала воткнутый мне в спину нож. Я ни разу в жизни не испытывала подобного – и не предполагала, что испытаю. Уж точно не из-за Людвига. И это было самым ужасным. Он наверняка знал, что со мной делали дознаватели, – но и глазом не моргнул. Он выяснил, что я британская шпионка, – и это было для него важнее и нашего сына, и любви, которую он когда-то ко мне испытывал.

Как он мог так поступить?

Мы ехали все дальше и дальше, но в осколках моего разбитого сердца все еще теплилась надежда на то, что он лишь притворялся. Боялся выдать свое небезразличие Кляйну – но я не могла позволить себе уповать на подобные чудеса. Я видела пустоту в его глазах, слышала бессердечие в его голосе. Он отказался от меня – а потом хотел обманом заставить Дейдру предать Серого Призрака.

Я снова и снова повторяла себе, что Людвига, которого я когда-то знала, больше нет. Тот человек был мертв – и пришло время мне выжечь любовь к нему из своего сердца.

Я должна была потушить бушующий во мне пожар.

Из сна меня вырвал звук автоматной очереди. Фургон резко занесло, и нас всех отбросило к его боковой стенке. Мы с полькой, которая совершенно не говорила по-английски, столкнулись лбами – голову пронзила боль, череп загудел, будто потревоженный гонг. Раздался истошный визг шин, машину снова занесло – сильнее, чем в прошлый раз. Еще одна женщина рухнула прямо мне на плечо. Все, кроме меня, кричали и плакали. Я уже отплакала свое.

Грузовик остановился. Снаружи донеслись мужские крики на французском и новые выстрелы.

Я была в шоке из-за аварии, но быстро собралась и проверила, не пополнился ли список моих травм. Остальные женщины тоже поднялись на ноги. Всхлипы и стоны затихли. Мы насторожились, готовые ко всему.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился Арман. В руке он сжимал пистолет, его безумные глаза судорожно метались по нашим лицам. Узнав Дейдру, которая лежала на полу, он протянул ей руку:

– Скорее. Ты тоже, Симона.

Я не колебалась. Осторожно переставляя дрожащие ноги, я выпрыгнула из фургона. Француз в черном берете уже шел от кабины со связкой ключей, которыми тут же расковал нас.

– С вами все в порядке? – спросил Арман. – Господи, что они с тобой сделали? Ладно, сейчас неважно. Быстро убираемся отсюда. – Он повернулся к другим женщинам, которые спешно вылезали из грузовика. – Вас освободят от наручников, но дальше вы сами по себе. Ближайший город находится в нескольких километрах к югу. Но мой вам совет – держитесь леса.

– Merci, monsieur! – сказала одна из них, протягивая французу скованные руки.

– Идите за мной, – тихо сказал Арман. Мы с Дейдрой бежали за ним по дороге легкой трусцой, пока не увидели за поворотом свет приближающихся фар.

Мы насторожились. У меня в крови запульсировал адреналин. Я хотела было опрометью броситься в лес и даже попыталась это сделать, но Арман схватил меня за руку.

Перед нами остановился презентабельный черный «мерседес», из которого вышел немецкий офицер. Мое сердце оборвалось, и я выхватила у Армана пистолет. Он тут же отобрал его у меня – а выпущенная мной пуля прорезала всего лишь небо.

– Это Ганс! – крикнул он.

Мои колени чуть не подогнулись от ужаса. Я рванулась вперед и упала в объятия Ганса:

– Боже, прости меня! Я тебя не узнала.

– Все из-за этой вонючей униформы, – фыркнул он. – Мне не терпится от нее избавиться. А теперь полезай в машину. Давай живее. Вот так.

Мы с Арманом и Дейдрой сели на заднее сиденье. Ганс вернулся за руль, включил задний ход и проехал так метров шестьдесят. Потом он развернулся и съехал с дороги в поле.

– Куда мы едем? – спросила я, подаваясь вперед.

– Вас заберут отсюда, мы все устроили. – Ганс выключил фары, чтобы продолжить путь в свете луны.

Арман положил руку Дейдре на коленку:

– К завтраку уже будете в Лондоне.

– Слава богу, – выдохнула она и запоздало нахмурилась: – Подожди, а как же ты? Полетишь с нами?

– Нет, заберут только вас. У меня здесь еще остались дела.

Дейдра знала, что спорить с ним бесполезно, поэтому молча уткнулась лбом в его плечо. Я откинулась на спинку сиденья, радуясь, что в Равенсбрюке нас не дождутся. Там наша участь была бы весьма печальной. А теперь я скоро вернусь на британскую землю и снова увижу Эдварда. Никто не будет жечь мою спину раскаленными кочергами, бить и мучить вопросами о Сером Призраке. А Людвиг навсегда останется в прошлом. Мне посчастливилось выжить – и я едва могла в это поверить.

Я повернулась на сиденье и оглянулась на дорогу, молясь, чтобы у нас на хвосте не сидели эсэсовцы. Пока все было тихо.

«Слава богу», – прошептала я про себя, потянулась вперед и сжала плечо Ганса. Он взглянул на меня в зеркало заднего вида и кивнул. Я знала, что он все понял. Увидела это в его глазах.

Аварийная посадка на самолете «лисандер» была чрезвычайно опасной затеей. Она не шла ни в какое сравнение со сбросом припасов с тяжелого «хадсона» или «уитли». «Лисандер» был легким самолетиком почти без экипажа – на борту находились только пилот и механик. Никаких стрелков. Некоторые пилоты брали с собой пистолеты – и больше ничего. Кроме того, «лисандер» был намного медленнее бомбардировщика и, следовательно, гораздо более уязвим в небе.

Ганс въехал на угнанном «мерседесе» на поросшую травой большую поляну. Там нас уже ждали четверо бойцов французского Сопротивления с мигающими велосипедными фарами, которые размечали посадочную площадку. Мы вышли из