— Ты меня догнала. Высшая оценка тебе за поиск. Но сама себя вини, что не послушалась совета. Тебя поглотит эта земля, как и остальных.

— Что ты задумал? — кричит Пенси, вновь стреляет, отпрыгивает в сторону, уходя от ответной любезности. Они медленно передвигаются выше, петляя меж камней.

— Я ведь помню тебя. Ты была на том экзамене, — внезапно меняет тему Тоннор. — Ты думала, я не увижу, что это ты подсунула мне шкатулку со мхом? Так вот, мне не нужна была твоя жалость.

— Это была не жалость!

— Из лучших побуждений? Нет, ты пожалела меня. Или это была вина? Может, ты виновата в том, что сын Тоннора стал калекой? Молчишь? Ты мне отвратительна. Вы все мне отвратительны. Со своей охотой!

— Зачем ты это говоришь? — она не может признаться в том, что виновата. К сожалению, это уже ничего не изменит.

— Потому что стать охотником должен был сын Тоннора, а не я. И почему охотник? Не пекарь, не торговец, не градохранитель! Из-за того что меня нашли в Черном лесу?

— Постой!.. — пытается вклиниться в его слова Пенси, но тот не слышит, только нажимает на курок.

— Думаешь, это моя мечта, — Тоннор пинает камень, и тот катится вниз, — ты, девочка, возжелавшая дом и семью? Да с того момента, как меня во всё это вовлекли, как нашли у меня тот гадкий мох, как почему-то решили, что я убил то чудовище, это один непрекращающийся кошмар. Черные леса, охота, тупые охотники, заглядывающие мне в рот, «наследник Тоннора», как же это важно... Дураки и простофили, лезущие туда, куда не нужно, задающие вопросы, тычущие пальцем. Жадные люди, готовые брать больше и больше! Я не хотел этого!

— Ты вообще нормальный?! — Пенси настолько шокирована словами, что внутри нее поднимается гнев. — Ты что, уйти не мог? Если всё настолько надоело!

— Уйти? Когда на мне его имя, его долг, его слизень-знает-что? Зачем они все смотрят на меня, чего-то от меня хотят?

Тоннор выходит из-за камня. Пенси понимает: вот оно, надо стрелять. Но земля под ее ногами вдруг вздыбливается, она не удерживается и падает. Казалось, ей нужно две секунды, чтобы вскочить на ноги, но Тоннор каким-то немыслимым образом оказывается рядом и придавливает ее руку, наступив на нее. Он ухмыляется и продолжает говорить, глядя на нее сверху вниз. В его расширенных зрачках она видит что-то страшное, но пока не оформившееся.

— Был миг, когда я почти ушел. Но отряд так мечтал о видерсе, так просил его найти. Я решил, пусть. И это было то, из-за чего стоило мучиться столько лет! Это было чудо, я понял, что был избран этим миром! Видерс дал мне силу выдержать всё. Он меня выбрал, чтобы я покончил со всем. Я собирал его листья, я ломал его ветви, и он был благосклонен, он чувствовал, что я чист в своих желаниях. Я вышел из сердцевины дерева с новым взглядом на мир. А потом видерс убил тех, кто пришел с жаждой наломать больше и продать его. Это был знак!

— Ты рвал листья видеса? — переспрашивает Пенси.

— Я их ел. И твое чудесное дерево дало мне силу, которой не знали еще эти леса.

Он разводит руки, блаженно улыбаясь. Пенси чувствует, как волна ужаса затапливает ее полностью, от головы до пят: земля уже знакомо дрожит, с каждым мигом всё сильнее и сильнее. Это же так просто, но невероятно: Тоннор не просто нашел что-то в руинах, он сам вызывает разрушения. Он — приемный ребенок, найденный в Черном лесу, он рвал листья видерса, он двигается быстрее обычного и имеет жуткие способности, он выживал там, где другие не смогли. И у него нет дейд. Он такой же, как она? Он тоже сын мертвых родителей? Что же ей делать с этим знанием? Сказать ему? Кто ей поверит! По крайней мере, она теперь хотя бы немного понимает, что происходит:

— Ты сожрал огромное количество видерса. И ты трясешь землю. Ты пытался сбросить меня в экспедиции, это ты разрушил пол в здании. Ты хотел, чтобы помост под нами провалился. Ты вызвал лавину и убил этих людей в лесу! Зачем? Ты хоть понимаешь, что ты творишь?!

— Они бы всё равно умерли. Неужели ты думаешь, что с чудовищами действительно можно говорить?

— Можно, — кивает она. — Я же говорю с тобой.

— Ты мне никогда не нравилась, — криво усмехается Тоннор.

— Ты мне тоже, — не остается она в долгу.

Он поднимает огнестрел, но в этот момент она готова, она быстрее него. Камень в ее руке бьет без жалости. Слышится хруст раздробленной кости. Выпущенный снаряд проходит в стороне от нее. Тоннор с криком падает, подтягивая к себе левую ступню. Пенси вложила в этот удар многое, ударила там, где защита ботинок тоньше всего.

— Я избранный! — стонет он.

— Да-да, — Пенси в два удара сердца находит выроненный Тоннором огнестрел. Правда, пальцы неприятно сводит от боли, этот сумасшедший их качественно отдавил.

— Ты меня не остановишь!

Земля расползается под ее ногами. «Откуда такая силища?» — возмущается Пенси и, отскочив от очередной трещины, находит взглядом Тоннора: тот запихивает что-то себе в рот. Листья, корни да хоть ветки — но это нужно остановить. Если он сейчас такой разрушительный, то что будет потом? Ах, если бы она могла, как Халис, сжечь все… Она не карен, но кое-что у нее есть, те крохи способностей — отточенные, проверенные, готовые к использованию. Например, ей доступна способность рассчитать свои действия и чужие реакции.

«Ну что тут поделать?» — рассеянно думает Пенси: разбегается и бросается вперед, чтобы сбить поднявшегося на ноги Тоннора. Он-то стоит не так далеко от пропасти. Так, как хотелось, не выходит: она не промахивается, просто Тоннор устойчивее, чем ей казалось. Он просто делает три быстрых шага и замирает на краю.

— Неудачно, Удачливая, — смеется он, и его глаза светятся каким-то тускло-синим цветом. — Меня отблагодарила эта земля, она выбрала меня и дала мне, обычному человеку, чудодейственные силы. Так что умереть от моей руки тоже честь!

Пенси морщится от боли: камень расползается под ее ногами, и левая нога попадает в ловушку, сжимается внутри раскола. Гул всё нарастает. Но она собирается с силами