задача символизировать успехи СССР к 50-летию революции, и в самом деле выдающееся. Упруго изогнутая кровля с большим выносом держится всего на двух вилкообразных опорах, на которые нанизаны и перекрытия. К сожалению, в Москве не был воспроизведен один из самых эффектных элементов – подвешенный к кровле «Космический зал» чечевичной формы. Монреальский павильон поставили на прирезанном к основной территории выставки участке, что говорит о том, что к 1968 году сформировалось более бережное отношение к историческому ансамблю.

Каркас монреальского павильона в процессе сборки

После юбилейного аврала, на рубеже 1960–70-х на выставке появились два более тонко проработанных павильона. В архитектуре павильона «Садоводство, виноградарство и субтропические культуры» (№ 22, Борис Виленский и др.) отразился гедонистический характер представленной в нем продукции. Стеклянные стены квадратного объема расчерчены нарядной клеткой, в которой чередуется прозрачное и непрозрачное стекло, а главный фасад, обращенный к Мичуринскому саду, сформирован мягко круглящимися плоскостями, облицованными рельефной кладкой светлого камня. Интерьер дегустационного зала – главной приманки павильона – был отделан туфом и модной тогда чеканкой. Новый павильон «Цветоводство и озеленение» (№ 29, Игорь Виноградский, Владимир Никитин, инженер Михаил Берклайд и др.) построили на месте старого после постановления апрельского 1968 года Пленума ЦК КПСС о скорейшем развитии промышленного цветоводства. Одной из задач павильона было выявить сорта срезанных цветов, которые долго не вянут. Поэтому внутри поддерживался особый микроклимат, там всегда было влажно и прохладно, не более 18 градусов. Исключением было помещение кафе, где выставлялись теплолюбивые комнатные растения. Снаружи павильон выглядит как ряд облицованных светлым ракушечником кубов, над которыми поднимаются пирамиды световых фонарей со срезанными по косой вершинами. Еще более необычным был интерьер, обыгрывающий эстетические свойства оставленных без отделки бетонных конструкций. «Бетон брют» был одной из важнейших тем послевоенной архитектуры за рубежом, но в отечественной практике до тех пор применялся только в утилитарных сооружениях. Увы, при реконструкции павильона в 2020 году бетонный интерьер был оштукатурен и покрашен в белый цвет.

Павильон «Цветоводство и озеленение»

Световой фонарь в павильоне «Цветоводство и озеленение»

Во второй половине 1970-х к числу модернистских построек ВДНХ прибавился павильон «Семена» (№ 7, Зоя Арзамасова, инженер Дмитрий Земцов), необычная динамика которого усиливается перепадом почвы у подножия, но строительная активность на выставке в целом затухает и возобновляется только в середине 1980-х. Металлический павильон «Промышленное рыболовство» (№ 38, Ю. Галустян, Ю. Ивлев, инженеры В. Кондратьев, Б. Коколо, 1984–1985), поднявшийся на берегу пруда, – редкий в СССР пример архитектуры хай-тека. При реконструкции 2020 года металлические стены получили новую отделку трехмерными серо-черно-белыми панелями. Каменные кубы павильона «Профсоюзы» (№ 12, Владимир Кубасов и др., 1985–1986), вставшие на месте сгоревшего павильона Грузинской ССР на Главной аллее, внешне вписались между прямоугольными навесными фасадами 1960-х годов, но и материальностью своей, и внутренней структурой принадлежат уже наступающей эпохе постмодернизма.

Павильон «Промышленное рыболовство»

Последний павильон, построенный на выставке в советское время, «Товары народного потребления и услуги населению» (№ 69, Игорь Виноградский, Андрей Боков, Владимир Никитин, инженеры Михаил Берклайд, Виктор Ханджи и др., 1986), получился уже откровенно постмодернистским. Налицо присущие этому стилю любовь к парадоксам, сочетанию монументальности и иронии, вывернутым наизнанку историческим цитатам. Вполне уместное завершение цикла развития выставки, начавшегося в конце 1930-х с поисков языка советского историзма. Ну а ирония истории назначила 69-му павильону роль одной из ближайших жертв идущего с 2014 года «Возрождения ВДНХ», начавшегося с разборки модернистского фасада «Радиоэлектроники». Как и прежде, «лес рубят – щепки летят».

82. Метро 1958–1986

Отсутствие зарубежных аналогов и диалог с архитектурой золотого века московского метро породили стилистические вариации, отличающие станции 1960–80-х годов от остальной архитектуры Москвы

Для Метрогипротранса – организации, занимавшейся проектированием станций московского метро, – начавшаяся в 1955 году борьба с излишествами стала серьезным ударом. Хотя Хрущёв в своих выступлениях не нападал непосредственно на метро, был лишен премий, званий и работы Алексей Душкин, автор нескольких лучших станций метро, включая открытую в 1952-м «Новослободскую», и учитель многих архитекторов Метрогипротранса. Испуганные, униженные и сбитые с толку, они не могли найти опору и в заимствовании зарубежных образцов – в других странах к станциям метро относились как к чисто инженерным сооружениям.

В первые годы, пока достраивались и отделывались «без излишеств» спроектированные до реформы станции, было проще. Достойно справились с задачей авторы открывшейся в 1958 году «Рижской» (Артурс Рейнфельдс, Вайделотис Апситис, облицевавшие подземный зал рельефной керамикой янтарных тонов). На «ВДНХ» (Иван Таранов, Надежда Быкова и др.) задуманный авторами орнамент вокруг арок заменила широкая зеленая полоса, и результат оказался довольно удачным. Однотипные скромные ротонды наземных павильонов «Университета», «Рижской», «Алексеевской» и «ВДНХ» если и не особенно украшали, то структурировали пространство вокруг себя, внятно обозначая присутствие метро. Но настоящих удач за «оттепельные» годы случилось всего две: встроенная в мост станция «Ленинские горы» [3], через стеклянные стены которой открывались виды на берега Москвы-реки, и изящный наземный павильон радиальной «Октябрьской» (Александр Стрелков, Нина Алёшина, Юрий Вдовин, 1962), спроектированный как часть неосуществленного модернистского ансамбля Октябрьской площади [75].

Вариант проекта подземного зала станции «Рижская»

Наступивший период аскезы не был плодотворен для архитектуры метро. Достижения измерялись исключительно в километрах линий и в высокой степени использования сборных железобетонных элементов заводского изготовления. Типовой проект новых станций мелкого заложения был разработан под руководством Алексея Душкина его учеником Михаилом Марковским. Как когда-то было на «Кропоткинской», подземный зал разделен только двумя рядами опор, без отделяющих начало и конец перрона стен либо массивных пилонов. Для спешащих пассажиров это, безусловно, очень удобно. Сначала опоры ставили очень часто, с интервалом 4 метра, и из-за их обилия такие станции прозвали «сороконожками», хотя при стандартной длине станции количество колонн в ряду составляет 38. Первой «сороконожкой» стала «Первомайская», построенная по проекту Марковского в 1961 году, и затем этот тип использовался на всех линиях, только шаг колонн постепенно увеличивался – на «Рязанском проспекте» (Нина Алёшина, Юрий Вдовин, 1966) – 6 метров при меньшей ширине пролета, на «Ботаническом саду» (Николай Демчинский, Юлия Колесникова, 1978) – 6,5 метров при стандартной. Число колонн в ряду при этом сократилось до 26, оставив еще больше свободного пространства.