я спрошу у Матильды, когда вернёмся. — Профессор довольно выпустил изо рта дым и прочистил горло. — А пока я вам обещал поездку в Рай. Думаю, мы можем отправиться сейчас же, чтобы не возвращаться затемно. — Он, скорее для подтверждения своих слов, мельком глянул на наручные часы.

Охваченная воодушевлением и предвкушением встречи со старыми друзьями, я не заметила, как мы уже сидели в карете, а краснощёкий и нелепо-весёлый, но с тенью грусти на лице мистер Моррис, стоя у подъездной дорожки, махал нам вслед.

Час дороги пролетел, к моему удивлению, молниеносно: мысленно я уже отбивалась от многочисленных вопросов своих бывших одноклассниц о том, куда же меня отправили, чем я сейчас занимаюсь и зачем приехала. Глупая и совершенно неосмысленная улыбка прилипла к губам и никак не хотела отлипать, поэтому Корбатов, глядя на меня с усмешкой, не лез с расспросами, позволив мне вдоволь насладиться приятным волнением.

Вдалеке стали проглядываться очертания массивного здания, второго такого в округе. Его строгая и неукоснительная угловатость говорила о том, что это далеко не семейное гнёздышко обеспеченной пары с кучей любимых детей. Безликие, одинаковые и такие сиротливо-тоскливые окна — печальные глаза не менее печального заведения. Даже начавшая желтеть листва в роскошном садике и чопорные цветочные клумбы не делали картину позитивнее, скорее наоборот. Вся радость от предстоящей встречи вмиг сменилась нахлынувшей тоской, облепившей сердце, как стая мотыльков горящий фонарь.

Я изо всех сил отмахивалась от назойливых мыслей о проведённых здесь пятнадцати годах, наполненных совершенно разными эмоциями и событиями, но ни разу не настоящим счастьем. Даже когда к нам приезжали артисты, волонтёры и просто гости, всё, на что я была способна — это радость, может быть, веселье, но никогда не счастье. Такое всеобъемлющее чувство, когда хочется обнять весь мир и не отпускать до посинения пальцев. Откуда я знаю, что такое вообще бывает?

Пока мы шли по тропинке с прибитой вчерашним дождём пылью, я не отрывала глаз от этих устрашающих окон. Сколько раз я смотрела в них и терялась в собственных надеждах на обретение полноценной семьи? Детей одного за другим забирали, а я всё смотрела в окно. Зима сменялась весной, обрушивая на землю радость подступающего тепла вместе с капелью, а я всё ждала и смотрела на мир через эти ненавистные стеклянные «глаза». Мальчишки на соседней улице пинали мяч, дрались и гоготали, как ненормальные, а я всё смотрела и смотрела. Ждала и ждала.

Лихорадочно бегая глазами по пустующему двору и безразличным, отрешённым окнам, я искала лишь одно-единственное лицо. Белокурые волосы, большие круглые глаза и нос горбинкой. Время послеобеденное — вот-вот должны вывести подопечных на прогулку, учитывая, что на соседней улице ребят уже загоняли внутрь. Значит, скоро очередь девочек наслаждаться свежим воздухом.

Я презрительно сморщилась и отвернулась, не в состоянии продолжить эту муку и гляделки с ухмыляющимися стёклами, до блеска начищенными сиротами-дежурными.

Как по волшебству или невероятному совпадению, массивные двустворчатые двери распахнулись, и нам навстречу хлынула целая толпа синих платьев с белыми воротничками. Дыхание спёрло от вдарившей в голову ностальгии. Впереди засеребрился старческий пучок миссис Морган. Всегда так было — сначала плывёт её кривая, изогнутая в надменной гримасе улыбка, а затем уже сама главная воспитательница. Я рефлекторно спряталась за плечо профессора, который в это время с любопытством смотрел на разбредающуюся толпу детей: это слегка напоминало двор в Хогвартсе, но из-за обилия синего казалось, будто мы попали на факультет Когтеврана. Мой страшный сон. Я невольно вспомнила Саманту. Затем её волосы, собранные палочкой. Руку Себастьяна на её плече. Всё-таки стих посвящён ей. Нет-нет, хватит.

— Кого я вижу! — миссис Морган наигранно сложила руки в замок и прижала их к груди, изо всех сил выдавливая вымученную улыбку и косясь на Корбатова. Удивительно, но я даже облегчённо выдохнула, услышав её голос. Надо было спасаться от этих глупых мыслей о Себастьяне.

— Здравствуйте, миссис Морган, — процедила я, пряча взгляд в пока ещё зелёном газоне. Стригли совсем недавно. Бедные дежурные.

Завязался неловкий разговор, нить которого я потеряла сразу же после приветствия. Воспитательница быстро смекнула, что с Корбатова можно стрясти приличную сумму на пожертвование интернату, и её и без того притворный интерес к моей судьбе пропал окончательно. Я лишь успела виновато пожать плечами, глядя в растерянные глаза профессора, которого Морган уводила в беседку, на ходу распоряжаясь о чае. Одними губами я произнесла: «Простите» и продолжила высматривать белёсую макушку.

Сбоку, спереди и сзади меня захватили синие платья и белые воротнички: глаза разбегались от количества знакомых и незнакомых лиц. Лавируя в толпе, бессознательно кивая, что-то отвечая и улыбаясь бывшим одноклассницам, я беспрерывно искала голубые распахнутые глаза. Неужели она уехала?..

— Ну и чего вы все тут столпились? — послышался до боли знакомый голос, в который закралась еле заметная хрипотца. Я замерла, затаив дыхание. Рот сам расплылся в улыбке, когда я увидела недовольную физиономию подруги.

— Ася!

***

В гостиной постепенно прибавлялось народу — воскресенье подходило к концу, и многие возвращались из Хогсмида и вылезали из своих комнат. Отопление возобновили, и разомлевшие студенты вели ленивые разговоры, сидя вокруг шахматного стола: Оминис играл с семикурсником.

Я скучающим взглядом обводил опостылевшую гостиную, где каждый чёртов уголок был мне знаком и оттого противен. Несмолкающий шёпот одноклассников, дурацкий смех и абсолютно лишённые смысла диалоги — всё это выводило из себя, и я несколько раз порывался встать и уйти в комнату, но обещал Оминису присутствовать на игре. Будто бы я что-то в этом понимал.

Справа поддерживал разговор своим потрескиванием камин. Вообще, если верить всяким поэтам и писателям, этот звук должен добавлять уюта, но мне хотелось применить Глациус и заткнуть его ко всем чертям, пусть даже эти неженки снова заноют о том, как им холодно.

Мне с недавних пор тоже стало нестерпимо холодно. Даже под горячим душем или тёплым одеялом. Холодно глубоко внутри от осознания, что Амелии нет рядом. Что я совершенно ничего не могу с этим сделать, мне не хватает мужества и решимости даже написать чёртово письмо! Вот если бы она сейчас опустилась рядом со мной на диван, это бы решило все наши проблемы — эта манящая фантазия уносила меня в болотистый мир грёз. Я мечтательно прикрыл глаза, представляя желанную сцену в своей голове. Рядом кто-то плюхнулся, и я вздрогнул.

— Привет, Себастьян. — Рука Саманты как бы невзначай похлопала меня по бедру, отчего я напрягся.

— Эм, Сэм… Привет, — замялся я, с недоумением