Шрифт:
Закладка:
Сглотнув ком волнения и подступившей к горлу тошноты, я раскрыла фолиант на первой попавшейся странице. Оттуда глазами, полными мольбы о помощи, на меня смотрела осужденная, привязанная к столбу. Несколько бедно одетых мужчин подносили горящие факелы к соломе под её ногами. Этот рисунок кое-где смазался за столько лет, покрылся желтизной от времени, но всё ещё проникал в самую душу. Я спешно захлопнула книгу, подняв небольшое облако пыли. Луиза усмехнулась и забрала её, бережно поглаживая корешок большим пальцем.
— Не сходится у меня что-то, — пробурчала она, когда вернулась за стол, положив книгу на место. — Вижу в тебе смелость, браваду, а сама чураешься котов да картинок.
— Да какая там смелость, — удручённо отмахнулась я, — удача и только. Не знаю, с чего все вокруг решили, что я герой Хог…
Я резко замолкла и закусила губу, чтобы не сболтнуть лишнего. Сняла очки и устало потёрла переносицу дрожащими пальцами. Хотелось выйти на свежий воздух.
— Вот это кольцо не снимай. — Луиза посерьёзнела и строго посмотрела на то самое кольцо с чёрной шпинелью, которое я надевала на поэтический вечер. С того дня я всё забывала его снять — так и носила на указательном пальце. — Матерь твоя позаботилась, чтобы оно охраняло тебя. Не пренебрегай вещицей.
Я стала удивлённо рассматривать кольцо, камень которого красиво переливался в свете свечи. Что ж, раз Луиза говорит не снимать, то не буду — может, оно в действительности пригодится когда-нибудь? Я только раскрыла рот, чтобы спросить у неё, что она видит о моих родителях, как за тяжёлой шторой послышались робкие шаги, и на пороге показался обеспокоенный Бенджамин.
— Ох, вот вы где! Мы с вашим дядей чуть не поседели ещё больше. — Он облегчённо вытер покрытый испариной лоб тыльной стороной ладони. — Луиза, не помешала тебе наша юная гостья?
Миссис Моррис на вопрос лишь отмахнулась и стала убирать на столе. Фамильяр, как чувствуя, что «сеанс» закончен, лениво потянулся и спрыгнул с колен, вальяжно выходя за приоткрытую штору.
Перед тем, как выйти из каморки, я задала ещё один вопрос, сгорая от любопытства:
— Скажите, а зачем там гнилые яблоки лежат? — я кивнула в сторону загадочной вазы в углу.
— Это они такими стали после сеансов, деточка. — Луиза копошилась у стола и комода, расставляя атрибутику по своим местам. — Разные люди приходят, с разной болью. Яблочки стоят свежие, вкусные, но после сеансов вбирают в себя всю пакость и скверну — вот и гниют, бедолаги.
Я кинула кроткий взгляд на ту же вазу и в ужасе обнаружила, что почти все яблоки, которые вначале были слегка оранжевые, стали чернее чёрного. Уходя, я не смогла не дотронуться до ожога на шее. Неужели там такая сильная боль?..
***
— Мы тут не развлекаться собрались, — стиснув челюсти, процедил я, наблюдая за смеющейся Натсай.
Я проснулся посреди ночи от жуткого холода — что уж там натворили эльфы, никто не знал, но отопление явно не работало, и почти вся гостиная стояла на ушах. Так я и не смог больше уснуть, поэтому сейчас, когда мы собрались у центрального фонтана, был злой и очень раздражённый.
Поппи, Натсай, Оминис и Анна сидели на каменных скамейках вокруг фонтана в почти пустом холле — от холода многие разбрелись по ваннам или торчали под тёплыми одеялами в гостиных. Ну, или же надирались в Хогсмиде, как мы вчера. Я устало потёр виски, страдая от жуткой головной боли и тошноты. Не представляю, что там творилось с Леандером — я бы после такого количества выпитого, наверное, не выжил.
— Вообще-то я должна встретиться с Чарльзом в библиотеке сегодня, так что говори быстрее, — пропела Анна, рассеянно глядя по сторонам.
— Хватит вести себя, как придурки! — взревел я, теряя над собой контроль. Девочки перешёптывались, хихикали, ныли о том, зачем я их собрал, и лишь спокойный Оминис сидел смирно, заморозив невидящий взгляд.
— Это ты нам говоришь не вести себя, как придурки? — захохотала Натсай, вставая с места. — Говори уже, что ты натворил на этот раз. — Она подошла ко мне вплотную и слегка толкнула в плечо. Развернулась и хотела вернуться на место, но я цепко схватил её за локоть:
— Вы! Какого хрена вы обе натворили? — обращался я ещё и к Поппи.
— В каком это смысле? — Натсай пыталась высвободиться из моей хватки, но я держал крепко, даже чересчур.
— В самом прямом, чёрт бы вас побрал! Что вы дали Амелии после того вечера?
— Да отвали ты! — она резко дёрнулась и зарядила мне локтем в живот, высвобождаясь. Я охнул и согнулся пополам.
Подбежала обеспокоенная Поппи, осуждающе зыркнув на подругу.
— Давайте все успокоимся и нормально поговорим! — она развела руки в стороны, обращаясь ко всем присутствующим. — Хорошо?
После паузы все согласно и не очень охотно замычали, и я попытался продолжить:
— Вы очень, очень сильно сглупили с тем зельем, — я говорил спокойно, но внутри бурлила ярость. — Неизвестно, чем бы всё могло обернуться, и как это может сказаться на её памяти и вообще.
— Мы очень испугались, Себастьян, — начала вкрадчиво Поппи, — вот и не сообразили. А когда поняли, было уже поздно… Но она хотя бы поспала и больше не плакала!
— Вы писали ей? Как она добралась? — попытался я сменить тему, чтобы не разругаться ещё больше. К тому же я действительно переживал, в порядке ли Амелия.
— А сам-то чего не напишешь? — вскинулась распалённая Натсай, и я раздражённо выдохнул.
— Не твоё дело, — огрызнулся я, — можешь заткнуться хоть на секунду?
— Себастьян! — всплеснул руками Оминис, до этого сохранявший гробовое молчание. Натсай, с недоверием поглядывавшая на меня, притулилась около него, ища поддержки. Я хмыкнул — нашла заступника.
— Мы вчера вечером спрашивали у Матильды, добралась Амелия хорошо — профессор Корбетт прислал сову, — успокаивающим и размеренным тоном проговорила Поппи.
— Кто такой этот Корбетт? Новый препод?
— Вроде да, это у Анны надо спрашивать, у нас теории уже нет. — Развела руками Поппи.
Я глянул на совершенно незаинтересованную в беседе сестру, и новая волна гнева захлестнула меня.
— Тебе вообще есть дело до кого-то, кроме Чарльза? — взбесился я, подходя к ней ближе. Мне было стыдно за то, как она себя ведёт по отношению к Амелии — как будто не она спасла ей жизнь!
