Шрифт:
Закладка:
Хорошее начинание было в корне испорчено. Дух истинной научной мысли отлетел от страниц «Врачебного вестника». В 1933 году журнал прекратил свое существование.
Я не был бы объективным, говоря о жизни русских врачей за рубежом, если бы обошел молчанием те возможности научного и практического усовершенствования, которые Франция предоставляла врачам-иностранцам.
Двери всех парижских клиник и больниц были всегда широко открыты для врачей всех стран. Все они встречали со стороны их руководителей самое предупредительное отношение. За тринадцать лет моих хождений по парижским клиникам и больницам я не запомню ни одного случая, чтобы врач-иностранец почувствовал в их стенах какое-либо недоброжелательство по отношению к себе.
Кличка «поганого иностранца» оставалась позади – за дверями больниц и клиник. Экспансия французской научной медицинской мысли за пределами Франции давно уже стала традицией верхушки французского клинического мира. Посещавшие парижские медицинские учреждения иностранные врачи автоматически становились проводниками этой экспансии. Само собой разумеется, что ни один из них не мог получить никакого штатного места и никакой заработной платы по причинам, о которых я говорил выше. Наоборот, за некоторые виды клинического усовершенствования в виде курсов лекций и семинаров по какому-либо узкому вопросу он сам платил определенную сумму. Но ему беспрепятственно предоставлялось право участвовать во всей повседневной больничной и клинической работе, в профессорских обходах и разборе больных, следить за течением болезни госпитализированных, принимать активное участие в операциях и т. д. Для выполнения всего этого не требовалось никаких формальностей: достаточно было лично представиться профессору или заведующему отделением, назвать себя, свою национальность, место получения диплома и сообщить ему, какой раздел данной медицинской специальности вас интересует больше всего и в каком направлении вы хотели бы работать.
Читателю, возможно, будет немного непонятно, каким образом эту повышенную любезность и предупредительность верхушки французского медицинского мира можно сочетать с теми драконовскими мерами, которые синдикат французских врачей применял по отношению к иностранцам в их практической врачебной деятельности?
Причина этого явления заключается в следующем: врачи университетских клиник и крупных больниц Франции представляют собою научную аристократию медицинского мира. Их клиническая карьера многоступенчатая: каждая ступень достигается путем сдачи особых конкурсных экзаменов. Квалификация врачей, занимающих низшие ступени этой лестницы, – повышенная по сравнению со всей остальной врачебной массой; занимающих высшие ступени – исключительно высокая.
Клинические и больничные врачи Парижа и других крупных медицинских центров Франции, как правило, не состоят членами врачебных синдикатов. На всю основную массу французских врачей они смотрят свысока. Присутствие иностранцев в стенах государственных лечебных учреждений никакой опасности для их кошелька не представляет. Иностранцы эти работают в клиниках бесплатно и никаких штатных мест не занимают. А проработав месяцы и годы во французских клиниках, они, хотят того или не хотят, разносят по всем странам мира славу французской медицинской науки, а попутно пропагандируют продукцию французской фармацевтической и медико-инструментальной промышленности. Это ведь тоже немаловажно!
Но если объективность заставила меня отдать должное в моих воспоминаниях тем возможностям, которые корифеи французской медицинской мысли предоставляют врачам-иностранцам, совершенствующимся во французских клиниках, и которыми лично я пользовался долгие годы, то эта же объективность не позволяет мне умолчать о том горьком осадке, который остался у меня на душе после долголетних хождений по этим клиникам. Осадок этот остается у каждого русского врача, близко знакомого с жизнью государственных и общественных лечебных учреждений Франции.
Суть дела в том, что больной человек, лежащий на больничной койке государственной французской больницы, есть только отчасти человек. В значительной степени он морская свинка или кролик, над которым врачебная мораль капиталистического общества разрешает производить кое-какие эксперименты, испытывать действие вновь изобретенных и еще не проверенных на практике лечебных препаратов и т. д. Поскольку больной не представляет для лечащего врача никакого материального интереса, он не пациент в обычном смысле слова и церемониться с ним нечего. Больничный врач не считает даже нужным давать ему какие-либо объяснения по части установленного диагноза его болезни, происшедших перемен в состоянии здоровья и дальнейшего лечения. Хочешь разговаривать с врачом и получать ответы на интересующие тебя вопросы – иди в частную лечебницу и ложись в частный стационар. Их во Франции – тысячи. Места всем хватит.
Тяжелое впечатление на посетителя производит также материальная база парижских больниц. Это грандиозные учреждения с числом коек часто больше тысячи в каждом. Но размещены они в зданиях, построенных в XVII и XVIII веках. За двадцать один год моего пребывания в Париже там была построена только одна больница вполне современного типа – это так называемый «Новый Божон».
Я никогда не забуду того гнетущего впечатления, какое произвела на меня в 1926 году всемирно известная парижская больница Святого Людовика, первое по счету место моих парижских врачебных занятий: черные от вековой копоти здания, мрачные казематы вместо обычных палат, с полсотней коек в каждом, железные печки в палатах… В дальнейшем я убедился, что и остальные не лучше.
В одной из больниц, расположенной в 14-м городском округе, несколько зданий построены на сваях. В грандиозной больнице Святого Антония стены некоторых корпусов были укреплены массивными деревянными подпорками, без которых они грозили рухнуть.
Совершенно другую картину представляют частные лечебницы с постоянными койками. Все, кто не принадлежит к числу людей совершенно обездоленных, в случае болезни ложатся именно сюда. Казенные больницы всегда были пугалом для французского населения.
Чтобы закончить мои воспоминания о жизни и деятельности русских врачей во Франции, я остановлю внимание читателя на нескольких картинках, иллюстрирующих их беспросветную и безотрадную жизнь.
Общеизвестно, что самоубийства в странах капиталистического мира есть явление повседневное и вполне обычное. Не мудрено, что в длинном списке самоубийц города Парижа вы ежеминутно натыкались на русские фамилии. В одном из отчетов парижского префекта полиции в описываемые годы говорилось: «Среди всех проживающих в Париже иностранцев русские занимают последнее место в рубрике уголовных преступлений и первое – в рубрике самоубийств».
Возьмите на себя труд, читатель, перелистать этот длинный список. Я помогу вам в этом.
Врач Т-ва, 48 лет, психиатр с 25-летним стажем. Долгие годы была ежедневной посетительницей парижской психиатрической больницы Святой Анны. Оказывала в ней существенную помощь персоналу больницы. Работала бесплатно в отделении известного французского психиатра М., который в виде вознаграждения за труд отвел ей каморку на чердаке помещения, в котором были свалены архивы Общества невропатологов
