Послушницы, спотыкаясь, вышли в морозный предрассветный сумрак, на востоке алело солнце. Рассеянный лед, растаявший в фокусе луны, замерз и превратился в сплошную пленку, предательскую и трудноразличимую. Клера проскользнула по двору, двигаясь с грацией танцовщицы и презирая угрозу внезапного падения, точно так же, как и на меч-пути.

— Послушница Клера! Становись в строй! — Сестра Кремень завернула за угол — тонкая темная полоска, которую солнце еще не решилось развернуть. — Мы нужны у дома настоятельницы. Быстро и тихо, соблюдая благопристойность.

Медленное, холодное течение часа нашло послушниц и монахинь с онемевшими пальцами, дрожащими в своих рядах перед лестницей Настоятельницы Стекло, наблюдающими за колоннами в поисках любого признака приближения королевской процессии. Гесса увидела ее первой. Ноне, проследившей за пальцем Гессы, пришлось несколько мгновений прищуриваться, прежде чем она тоже заметила какое-то движение между колоннами.

Первыми показались солдаты: пять рядов по пять человек, все в алом и серебряном. Вид их вызвал у Ноны чувство тревоги, что-то шевельнулось в ее памяти... Отряд не состоял из одинаково высоких мужчин, как церковь-стража первосвященника, но был скроен из множества тканей с разной степенью щедрости. Когда солдаты подошли поближе, Нона заметила, что у них всех есть две общие черты: ни один из них не был молод и никто не выглядел так, будто пересечь ему дорогу было бы хорошей идеей.

Нона ожидала, что сестра императора приедет в паланкине, который будет больше и величественнее, чем у первосвященника, но они оба приехали верхом, несмотря на лед-ветер. Шерзал оказалась внушительной фигурой в мехах белого медведя, ехавшей верхом на огромном белом коне. Первосвященник Невис, с другой стороны, выглядел смущенным и неловким, съежившись в плаще с капюшоном на спине серой кобылы.

Позади двух всадников тянулась длинная вереница священников, слуг и носильщиков багажа, многие из которых сгибались от ветра, как деревья на гребнях гор.

Когда солдаты начали выстраиваться в шеренги перед лестницей, хор запел первые высокие ноты Конкорданса. Увы, бедная Сестра Правило сумела насладиться только одним мгновением песни, а потом лед-ветер поднял свой собственный голос и заглушил послушниц, наказывая плато осколками, летевшими прямо из северных ледяных равнин. Благопристойность тоже улетучилась, когда Настоятельница Стекло возглавила атаку на Собор Предка.

Через несколько минут посетители и все население монастыря собрались в хаотическую и забрызганную льдом смесь, вылившуюся за пределы колонн фойе в главный купол, незаслуженная награда для любой послушницы Красного Класса, случайно оказавшейся втянутой в толпу.

Шерзал, конечно же, стояла на своем собственном месте, в центре плотного кольца солдат, которые, освобождая место, без малейших угрызений совести отталкивали молодых девушек или старых монахинь. Нона проскользнула и обогнула их, чтобы впервые войти в гулкое пространство под куполом. Теперь, когда она училась в Сером Классе, она имела право стоять под куполом, хотя для Сестры Колесо было бы вполне естественно отложить знакомство на недели или даже месяцы, просто чтобы указать Ноне ее место. Нона посмотрела вверх, карлик по сравнению с огромными стенами, изгибавшимися к далекой золотой вершине. Замкнутое пространство поглотило незваных гостей, заставив их казаться немногочисленными и крошечными, окутав их разговоры и жалобы своей тишиной. Нона стояла как вкопанная, стены, казалось, вращались вокруг нее, пока она смотрела на далекий свод. От ее рясы шел пар, с подола падали крупные капли воды.

Нижняя сторона купола была черной и усеяна звездами, сделанными из кровавого кристалла. Кое-где звезды приобретали более бледный оттенок, и около самой высокой точки лежала Надежда — сверкающий белый кварц. Небесный пейзаж некоторое время удерживал взгляд Ноны, но вскоре ее внимание привлекла статуя в центре: человеческая фигура, футов двадцать сверкающего золота. Даже если бы это был золотой лист поверх камня, его богатство могло бы купить роскошь на всю жизнь. Фигуре не хватало деталей. Был ли это мужчина? Женщина? Это был Предок, которого Сестра Колесо описала как единение всех, кто когда-либо жил, идеал, в котором лучшие части человечества слились в единое радостное целое.

Когда голоса позади нее стихли, Нона обнаружила, что, хотя она все еще смотрит на статую, она смотрит не на нее, а мимо нее. Тем, что привлекало ее и слабо тянуло с той самой первой ночи в монастыре, когда она спала в монашеской келье, оказалось фойе в дальнем конце, напротив того, через которое она вошла. Что-то там — что-то за темными мраморными колоннами — требовало ее внимания, как и в ту первую ночь, когда Сестра Яблоко вела ее по коридору между спящими монахинями. Полнота. Непохожесть. Что-то.

— Эй! — Клера ткнула Нону под ребра, потом потянула ее за руку, чтобы развернуть. — Ты всё пропустишь!

Солдаты стояли широким периметром вокруг Шерзал, к которой присоединились Первосвященник Невис, настоятельница и девочка лет двенадцати-тринадцати. Сестра императора сбросила медвежью шкуру, обнажив струящееся алое платье, отороченное серебром. Девочка, темноволосая и с плоскими скулами лед-племен, носила близкое подобие боевой одежды, хотя оно тоже было алым с серебряной отделкой вокруг воротника и поясом из серебряных звеньев.

— Кем она себя возомнила? — прошептала Клера. — Красной Сестрой?

С другой стороны от Клеры фыркнула Генна.

— Она та, за кого ее выдает Шерзал, — прошипела Ара. — Ты не захочешь переходить дорогу никаким Лансисам, но Шерзал — худшая из них. Три года назад она заживо сожгла Симу Бресис как еретичку, потому что та пошутила о ее волосах на большом балу у Таксисов. Говорят, она владеет половиной инквизиции.

— ...приветствуем сестру императора, достопочтенную Шерзал, в Сладком Милосердии... — монотонно произнес первосвященник. ...чтобы Настоятельница Стекло сказала несколько слов. — Он с явным облегчением повернулся к настоятельнице.

Настоятельница Стекло хорошо произнесла свою речь, щедро поблагодарив за возможность показать столь высокой персоне монастырь, которым она сейчас скромно руководит. Она упомянула прославленные благочестие и великодушие рода Лансисов и о том, как расцвела империя во времена правления Крусикэла. Она говорила до тех пор, пока послушницы не начали переступать с ноги на ногу, и не застыли даже терпеливые улыбки монахинь.

— Я бы просто спросила, чего она хочет, — прошептала Нона.

— Именно поэтому ты будешь воином, а не настоятельницей, — ответила Ара.

— Почему она не заткнется? — Клера обхватила руками живот. — Завтрак решит, что я его больше не люблю.

Джула шикнула на всех: Настоятельница Стекло подошла к тому месту, где не оставалось ничего, кроме как спросить у человека, чего он хочет.

— ...дайте нам знать, чем мы можем быть вам полезны, достопочтенная Шерзал.

— Благодарю вас, настоятельница. — Шерзал широко улыбнулась — окрашенные красным губы и яркая линия, слишком белая, чтобы быть зубами. — Первосвященник. — Она кивнула Невису, и копна темно-рыжих кудрей слегка подпрыгнула вокруг ее головы. На вид ей было лет тридцать, возможно, ровесница Сестры Яблоко, почти красавица, но каждая черта ее лица была слегка преувеличена. Оживленное лицо, полное злобного добродушия. — Я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Я, конечно, помолюсь. Было бы невежливо не сделать этого. Ведь это место построил мой пра-пра-пра-дядя, не так ли? Или это был пра-пра-прадедушка? Во всяком случае, один из Персисов.