Глава 11

Вернувшись в Бремен, Лука на четыре часа заперся в рабочем кабинете с советниками, которые при мессере Вольфганге Вагнере заведовали делами Ганзейского содружества: затянувшимся военным конфликтом на западной границе, бюджетом и налоговым режимом, миграционной политикой (точнее, расселением некоренных ганзейцев в отдаленные приграничные территории), дипломатическими отношениями с соседними странами и прочим. Получив приглашение юного мессера немедленно явиться в резиденцию, государственные мужи, занимавшие посты по пять, семь, а то и с добрый десяток лет, были порядком встревожены и озадачены. Каждый счел своим долгом прихватить объемный доклад, чтобы ознакомить юного правителя с текущим положением дел. Дожидаясь приглашения в зал для совещаний, они тихо перешептывались и многозначительно морщили лбы. А после — расходились молча, даже не пожимая рук на прощание, красные и всклокоченные, точно все это время бегали взапуски вокруг овального стола из полированного красного дерева.

Когда все разошлись, Миа крадучись пробралась в зал для совещаний. Лука сидел, уронив голову на скрещенные на столе руки.

— Ты как? — робко спросила Миа, тихо коснувшись его плеча.

Он устало улыбнулся.

— Все хорошо. Но, кажется, мне все же не обойтись без советника. Эти крючкотворцы любому задурят голову. Станешь моим хостом, Миа?

— Что ты! — в ужасе отшатнулась она. — Это должен быть образованный, умудренный человек. Искушенный в государственных делах. Как советник Юнг. Или Ли Чи.

— Да, но… Ты — настоящая. Я не знаю, как сказать… Ты — как камертон.

— Нет, — покачала головой она. — Если ты назначишь хостом неграмотную внучку садовника, это безмерно оскорбит твоих опекунов.

— Как и в случае, если я отдам этот титул лишь одному из них, так что выбор не слишком велик.

Лука помолчал.

— Но ты рассуждаешь, как прирожденный хост, который руководствуется только интересами клана, а не собственными интересами… Видимо, не остается ничего иного, кроме как смириться с тем, что я буду обязан сверять каждый свой шаг с Ли Чи и советником Юнгом до совершеннолетия. Или, точнее, пока Тео не займет законное место мессера, к которому его готовили с самого детства. Надеюсь, он не слишком рассердится: я тут немного порезвился, — он лукаво улыбнулся.

— Что? Что ты сделал?

— Узнаешь из вечерних новостей. Ручаюсь, ты будешь в восторге.

К ночи весь Бремен гудел, как растревоженный улей: горожане, от напудренных модниц до степенных старичков, которые день-деньской просиживали с чашкой эспрессо за столиком уличного кафе и глазели на прогуливающихся, обсуждали последние новости. «Война окончена» — кричали заголовки передовиц. Смысл этих двух простых слов ускользал от понимания, вызывая лишь смутную тревогу и растерянность: война на западных рубежах шла так долго, что давно стала привычным фоном мирной жизни, полной маленьких радостей и тревог. Никто не помнил, кто развязал войну, что стало яблоком раздора, как далеко продвинулись или, напротив, отступили за это время армии — сводки с названиями крошечных городков, скрупулезным перечислением сбитых вражеских беспилотников, уничтоженной техники и живой силы давно стали белым шумом в информационной повестке дня. Гораздо больше людей занимали афиша на выходные, ресторанная критика и прогноз погоды на завтра. Но сейчас, услышав, что война окончена, люди прислушивались к новой, незнакомой тишине, как если бы затяжной осенний дождь, который трое суток без перерыва монотонно стучал по кровле, оконным стеклам и листьям деревьев, в одночасье перестал. Однако в общем хоре восторженных голосов прозвучали и недовольные: для быстрого заключения перемирия пришлось пожертвовать частью захваченных территорий и отступить к укрепленным рубежам. И нашлись те, кто усмотрел в этом признак слабости и недальновидности нового правителя.

Впрочем, гораздо более сильный резонанс вызвала новость о смягчении миграционной политики. Некоренным ганзейцам, которые были принудительно включены в программу переселения, новый указ разрешал не только вернуться в крупные города, но и заявить о законном праве собственности на ранее принадлежавшие им землю, недвижимость и прочее изъятое в пользу государства имущество.

И, наконец, третья, самая диковинная и совершенно завиральная новость заключалась в том, что отныне всем жителям Ганзы, от мала до велика, не грозила нищета и голодная смерть. Неважно, трудился ли ты с утра до ночи на сломе, разгружал баржи в порту, торговал фруктами на рынке, пек хлеб, обучал детей грамоте, вел прием пациентов в клинике, рисовал портреты на заказ или пока еще только раздумывал, как проявить свои таланты и способности — счет айдибраса каждую неделю пополнялся. Деньги, конечно, невеликие, но вполне достаточные, чтобы разжиться не только горячим ужином, но и крепкими ботинками. Безусловный базовый доход — так пятничные выплаты называли в газетах — был гарантирован за счет инвестиционного поступлений от управления многомиллиардным капиталом семьи Вагнеров.

— Молодой мессер — наш парень, из народа, сам не раз засыпал с голодным брюхом, вот и решил чутка поделиться золотишком с теми, с кем судьба обошлась сурово.

— Да не больно-то он щедр! В сравнении с богатством, которое свалилось на его голову, это просто тьфу, плевочек!

— Да ты бы и пфеннинга своего не отдала бы, старая сквалыга! Живи да радуйся! Я вот вечерком подниму пенную кружку за здоровьице юного мессера.

— Как будто тебе нужен особый повод, пьянчуга!

Разговор парочки обывателей, случайно услышанный Ли Чи в то время, когда ее мобиль притормозил на развязке, пропуская встречный поток, вызвал у нее кривую усмешку. Она подняла стекло, отгородившись от шума внешнего мира, и откинулась на высокую спинку велюрового сиденья. Ее тонкие пальцы с безупречным маникюром постукивали по подлокотнику, точно разыгрывая беззвучный торжественный марш. Марш победителей. «Итак, мальчишка решил примерить царственную мантию благодетеля нации. Что ж, прекрасно. Мечтатель, который рассчитывает разом осчастливить всех и каждого в отдельности, — разве можно вообразить более жалкую и слабую фигуру? Да, сегодня в его честь звучат овации. Но посмотрим, во что это обожание обернется завтра. Никого чернь не свергает с престола с такой яростью, как вчерашних кумиров». Она легко хлопнула сложенным веером по левому плечу водителя.

— В резиденцию. И побыстрее.

Прекращение попыток захвата новых территорий на западных рубежах Ганзы автоматически означало прекращение поставок киборгов из Армии Неспящих взамен тех, что вышли из строя, а это совершенно не входило в планы клана Ли. И глава клана обрушит сокрушительную силу своего гнева именно на склоненную голову Ли Чи, единственной законной дочери. Кровное родство только утяжеляет ее вину перед семьей. Ей придется придумать ответный ход прежде, чем новости долетят до Чжунго. Прежде, чем она услышит его глухой, надтреснутый голос, от