— Победа, гостия, победа! — вцепилась в меня Тиа, чуть не прыгая от радости. — Сиа победил! Теперь загонщики взять стада и уходить на луга, а оставшиеся пировать до утра. Посмотреть, посмотреть, как сиа благословлять их.

— Я лучше пойду, Тиа, — стараясь, чтобы голос звучал ровно, сказала я и тут же пожалела о своих словах — улыбка сползла с лица номадки.

— Гостия обидеться тогда на сиа? И не хотеть его видеть?

— Нет, Тиа, что ты? — пришлось выворачиваться мне. — Просто… владыка многому меня учил в последние дни. Он хотел, чтоб я занималась и самостоятельно, а не только под его руководством. Праздник праздником, но…

— Я понимать, — часто-часто закивала женщина. — Но праздник везде, даже в сенотах. Гостия не найти там тишины, чтоб сосредоточиться. Сегодня ночью никто не заниматься делами, все пировать.

Я закусила губу — как же мне сбежать отсюда, не вызвав подозрений?

— Но, — глаза номадки хитро заблестели. — Учение у владыка важно для стража, важнее пиров. Я знать одно тихое место…

— Какое? — не веря своему счастью, вскинулась я.

— У начало река, где второе кольцо, есть пещера под водопадом, — с заговорщицким видом, понизив голос, промолвила Тиа. — Далеко от дорога, туда никто не ходить. Там хорошее место, чтоб гостия занималась. Поздравить сиа и можно отправляться.

— Завтра поздравлю, — твёрдо пообещала я.

К моему удивлению, на этот раз номадка не стала спорить.

— Я проводить?

— Не нужно. Останься на празднике, я же вижу, что ты не хочешь уходить. Я не заблужусь.

— Благодарить гостия, — сдержанно улыбнулась Тиа. — Здесь много друзья, я хотеть побыть с ними.

Обняв женщину на прощание, я стала пробираться прочь сквозь возбуждённую прошедшим состязанием толпу. Никто не пытался меня остановить, даже наоборот — номады предупредительно расступались, едва только заметив моё приближение — каждый в деревне знал, что девушка с каштановыми волосами — гостья владыки, и проявить недостаток должного уважения или, упаси Прародитель или в кого они там верят, ненароком оскорбить значит то же, что оскорбить самого дракона. Для любого номада допустить такое — высшая степень позора.

…Деревня осталась за спиной. Миновав водяную мельницу, я свернула с дороги к реке, пошла вдоль журчащего хрустального потока, то и дело оскальзываясь на мокрых валунах, устилавших берег. В опустившихся на долину сумерках всё вокруг казалось однообразно серым, расплывчатым. Угасли яркие краски дня, затих далёкий рокот предающейся празднеству деревни.

«Что, в сущности, такого произошло на том утёсе, что мы с Владом вот уже сколько дней старательно и взаимно избегаем друг друга? — думала я, шагая в указанном Тией направлении. — Почему ему так важно было, чтоб именно я не чувствовала никакого страха перед тем, кто он есть? И отчего я, в глубине души и сама стыдясь собственного испуга (право-слово, вполне сиюминутного!), дуюсь на оборотня за то, что не дал мне времени просто привыкнуть к его второму обличью? В конце концов, я ведь не бросилась наутёк, не завопила от ужаса, как те, другие, про которых он рассказывал! Неужели этого недостаточно?»

Мной вдруг овладела злость. Да с чего я никак не могу выбросить его из головы? У меня, между прочим, своих проблем хоть ложкой ешь! Правильно я с праздника ушла, вот доберусь до водопада и займусь делом — знания и умения, что полноводным потоком все эти дни вливал в меня Константин, и впрямь не помешает опробовать на практике и, крайне желательно, заранее, пока я в безопасности. Решив так, я ускорила шаг.

Со стороны деревни послышался топот сотен копыт, щелчки кнутов и уже знакомый заливистый свист — начался перегон скота. Я обернулась и невольно порадовалась, что вовремя сошла к реке — по дороге катился вал. Пылевое облако, в котором то и дело мелькали то копыта, то рога, то хвосты, то гривы, а то и, изредка, хлысты, стремительно приближалось, мыча, блея, свистя и сопя сотнями разнообразных голосов; шум стоял такой, что пришлось зажать уши. Земля тряслась, тревожно дрожала и подпрыгивала усыпавшая берег галька, покачивались неуверенно камни и валуны покрупнее. Вихрь пыли, поднятой животными, нёсся вперёд, оставляя за собой вытоптанную до каменной твёрдости, полностью лишившуюся растительности полосу шириной с пару мощёных имперских трактов, никогда не отличавшихся узостью. Поравнявшись с мельницей, он обдал меня мелкой сухой крошкой, будто моросью, и помчался дальше, к невидимым отсюда заливным высокогорным лугам. Дождавшись, пока земля успокоится, я снова повернулась к скалам — оттуда уже слышался шум водопада, дающего начало реке.

Берег стал ощутимо забирать вверх, среди набросанных у самой каменной стены мшистых валунов (многие в высоту достигали и двух, и трёх человеческих ростов), мелькнула бурлящая и клубящаяся поверхность низвергающегося сверху потока, окружённая мелкой водной моросью. В последнем свете сумерек, стремительно уступивших место ночной темноте, я успела разглядеть несколько камней, перегородившись реку аккурат вровень с рядом тех огромных валунов, что прятали водопад. Запруда? Интересно, кому потребовалось её устраивать?

На небосклон высыпали первые льдинки звёзд, каких никогда не увидеть на равнине, замерцали в их свете, будто посеребрённые, снежные шапки Полуночных гор. Долина же, наоборот, погрузилась в темноту. Ничего не видя перед собой, осторожничая и нащупывая мыском сапога дорогу среди скользких и подвижных валунов, я пробралась к водопаду и оказалась вдруг на абсолютно ровной каменной площадке. Сделала шаг, другой, ориентируясь исключительно по шуму воды, и, споткнувшись о невидимое препятствие, рухнула навзничь, расцарапав ладони и больно ударившись коленкой. Рядом загремело что-то железное, звонко задребезжало разбившееся стекло.

— Проклятые карги! — взвыла я, и, перевернувшись, ухватилась за ушибленное место — боль была точно от удара кочергой. — Да что же это было-то?

— Фонарь, — донеслось сквозь шум водопада. — Думаю, он недалеко укатился. Можешь зажечь.

Я вздрогнула от неожиданности, прекратив причитать и баюкать коленку.

— Но лучше погоди немного, я выйду из воды и оденусь.

Я беззвучно выругалась. Ушлая номадка так и не отступилась от попыток свести меня с Владом. Её категорически не устраивало, что мы держимся как можно дальше друг от друга, и, когда стало понятно, что действовать в лоб не получится, она решилась на хитрость. А я купилась на неё, точно малое дитя. От досады на глазах выступили слёзы — я отвернулась и украдкой вытерла их, надеясь, что драконий оборотень не способен видеть в темноте подобно кошкам. Стянула сапог, задрала штанину, на ощупь пытаясь определить, сильно ли пострадало колено. И чуть было не разревелась вновь, обнаружив стремительно увеличивающуюся опухоль.

— Зажигай, — сказал Влад из темноты.

Я щёлкнула пальцами, не особо раздумывая, куда именно улетел упомянутый фонарь, так некстати попавшийся мне под ноги — огонь сам найдёт цель, стоит только захотеть. Окрестности тут же озарились тёплым светом, умноженным заточенными в железный корпус стёклами.