— Мой знакомый учился в одном институте. Так вот у него в группе куратором был старенький профессор — Абрам Моисеевич Вайнштейн. Сопромат преподавал. Вредный старичок был. Очень не любил, когда пропускали его лекции и групповые занятия. Регулярно отмечал присутствующих, а у тех, кто не пришел, требовал справки о болезни. Иначе не пускал в аудиторию и экзамены у прогульщиков не принимал. Вот такой был принципиальный. Но зрение без очков у него было хреновое, и справки он никогда пристально не рассматривал и не читал. Мельком глядел, отмечал наличие печати и клал к себе в рабочую тетрадку. Но как-то однажды, перед занятием, ему бес в голову стукнул, посмотреть, чем там болели его студенты.

И вот заходит группа к нему в кабинет, и видит шокированного Абрама Моисеевича. Волосы у него растрепаны, очки перекошены, повисли на одной дужке, взгляд охреневший, как у повара, обнаружившего в кастрюле со свежим борщом дохлую крысу.

— То, что Гриценко — скотина и животное, это я и так знал, — ошеломленно пробормотал профессор. — Может поэтому он сразу к ветеринару обратился. Допускаю. Верю даже, что врачу Мурзиком представился. Всякое может быть. И что Матюшин — овощ безмозглый, тоже понятно. И справку с овощного магазина принес, о работе грузчиком, именно потому, что хитрожопый фрукт. Который на самом деле овощ. Но Гогишвили?! Как этому здоровенному, волосатому и усатому борцу такой диагноз поставили?! Да ещё и гинеколог?! У него же при виде женщины, чуть красивее обезьяны, ширинка раздувается как парус на ветру. Как у него может быть «нарушение менструального цикла и дисфункциональные маточные кровотечения»?! Хоть убейте, понять не могу.

Аня заразительно захохотала, откинувшись на спинку стула. На лоб девушки упала длинная челка, и она автоматически убрала её, продолжая заливаться звонким смехом. Я тоже не выдержал и хохотнул, глядя на покатывающуюся со смеху девушку.

Даже тетка, принесшая тарелки с бутербродами и стеклянный кувшин с виноградным соком довольно хихикнула, расставляя яства на столе.

— Черт, совсем о подарке забыл, — спохватился я, когда дородная работница общепита удалилась. Привстал, доставая из кармана черную коробочку. Нажал на черную металлическую кнопку. Щелкнул замочек, и коробка открылась. Торжественно протянул её Ане.

— Это тебе. С восьмым марта.

На атласной подкладке сияла холодным блеском серебряная цепочка с медальоном. В круглой рамочке сверкали, переливаясь искусно выделанными чешуйками и изогнутыми хвостами, две маленькие рыбки с прозрачными глазами-фианитами.

— У тебя же девятнадцатого марта день рождения, правильно? — уточнил я. — Значит, ты по гороскопу «Рыбы».

— Правильно, — вздохнула девушка, внимательно рассматривая украшение. — Это потрясающе красиво. Наверно, дорого стоит. Извини, но я не могу это принять.

Аня вздохнула, закрыла коробку и решительно отодвинула её в мою сторону.

— Почему? — я был обескуражен. — Тебе не нравится?

— Очень нравится, — призналась девушка. — Просто я ещё не доросла до таких роскошных подарков. Проблемы будут. Родители всю душу вытрясут с вопросами, кто подарил, откуда у него такие деньги, за что так расщедрился. Будут целыми днями действовать на нервы. Из самых лучших побуждений начнут спасать падшую доченьку. Да и мне, как-то неудобно.

— Неудобно, Ань, спать на потолке, одеяло падает, — усмехнулся я. — То, что ты перечислила, это не проблемы, а так, тьфу, чепуха на постном масле. Во-первых, украшение из серебра, а глазки у рыб — фианитовые. Оно не так уж и дорого стоит, как ты думаешь. Я могу позволить себе подарить красивый презент девушке, с которой встречаюсь. Во-вторых, очень старался подобрать тебе красивый, относительно приемлемый по цене и оригинальный подарок, такой, чтобы пришелся по душе. Людей просил, подключал для поисков ювелира. Откажешься брать — значит, все мои старания напрасны. Обижусь. В-третьих, никаких проблем с предками у тебя не будет. Сейчас всё решим.

Я встал, подошел к входу, открыл дверь. В другом конце общего зал, майор оживленно беседовал с Зориным и плотным бородатым мужиком лет пятидесяти, по-видимому, директором кафе. А за столом у стенки сидели, пили чай, и аппетитно хрумкали ватрушками Алла и Иван. Водитель, как всегда, остался в машине.

Когда дверь открылась, все повернули головы в мою сторону.

Что— то случилось? — спросил Сергей Иванович.

— Ничего, — успокоил я. — Попросите, пожалуйста, кого-то принести мне листок и ручку. Надо родителям девушки пару строк черкнуть.

— Сделаем, — солидно кивнул бородатый. — Через пару минут принесут.

— Подожди секунду, — остановил уже вставшего мужика Сергей Иванович и кивнул на дверь.

— Выйдем на секунду.

Оказавшись, на ступеньках и аккуратно прикрыв за собой дверь, настороженный майор уточнил:

— Что ты им хочешь написать?

— Только то, что подарок от меня, пусть не переживают, и разрешат любимой дочери им пользоваться.

— Информация пойдет, — нахмурился Сергей Иванович. — Это плохо.

— Я Аню попрошу передать, чтобы никому ничего не говорили. Или, наоборот, сказали, что сами медальон с цепочкой купили, чтобы слухи не распространять. А записку Аня, после прочтения, сразу уничтожит.

— Все равно рискованно, — буркнул майор. — Могут нечаянно проболтаться. Особенно мать.

— Не проболтаются, — заверил я. — Я их давно знаю. Интеллигентные и очень порядочные люди. Ко мне хорошо относятся. В крайнем случае, Аня эту записку только Дмитрию Ивановичу вручит. Он никому ни слова не скажет. Дочку поддержит и жену успокоит, если волноваться начнёт.

Майор по-прежнему стоял мрачный и смотрел куда-то вдаль, раздумывая.

— Вообще, всё укладывается в легенду. Я уехал к родственникам, родители скоро тоже переезжают. Случайно встретился с Аней в Москве, подарил цепочку с кулоном. Если не напишу записку, подарок она не возьмет. Настроение у меня будет испорчено, наше свидание — тоже.

Сергей Иванович помолчал минуту и махнул рукой.

— А, ладно, пиши. Все равно, сегодня ты улетаешь, и в Москву до самого конца операции не вернешься. На Кубе тебя искать не будут. А за девочкой и её семьей присмотрят. Я позвоню местным, чтобы проконтролировали.

Когда мы вернулись в зал, бородатый уточнил:

— Так что, ручку и бумагу нести?

— Неси, — буркнул майор….

Через три минуты я передал бумажку Ане и попросил:

— Прочти.

«Уважаемые Дмитрий Иванович и Мария Александровна. Вас беспокоит одноклассник Ани — Алексей Шелестов. Медальон и цепочку вашей дочери подарил я. Большая просьба, не предъявлять ей претензии из-за „дорогого подарка“. Он не такой уж дорогой и вообще ваша дочь достойна только самого лучшего. Потраченные на цепочку и медальон деньги мои. Заработаны честно. Разрешите мне, сделать этот презент. От чистого сердца, без каких-либо обязательств. Заранее благодарю вас за понимание и разрешение дочке оставить маленький, скромный и напоминающий обо мне подарок».

— Ты действительно работаешь? — уточнила девушка.

— Да, по комсомольской линии, —