— Уже? — удивился я. — Вовремя. Удивительно, я сам до последнего момента, не знал, когда совещание закончится.

— Как только ты вышел, мне позвонили, — сообщил майор. — А я сразу связался с Зориным.

— На ходу подметки рвёте.

— На том стоим…

Кафе «Лесное» оказалось большим деревянным домом, стилизованным под усадьбу начала века. Подъехали мы к нему, свернув от окружной трассы на небольшую ровную асфальтовую дорожку, ведущую в глубину леса.

— Здесь в шестидесятых годах большие московские начальники любили отдыхать, — пояснил майор, заметив мой недоуменный взгляд. — Поохотиться, в баньке попариться, в озере поплавать. Вот и кафе для себя построили, чтобы под боком было. Даже Хрущев здесь пару раз бывал.

— Понятно, — кивнул я, — А сейчас что с ним?

— Сейчас тоже заезжают, — ответил майор. — Но зимой не очень часто. Иногда местное начальство обедает. Председатель райкома, директор совхоза, главный бухгалтер, агроном ну ещё парочка людей из местных руководителей. Летом отдыхающие из санатория поблизости наведываются. Приходят потанцевать, местных блюд отведать, кормят здесь вкусно. А зимой народу почти нет. Идеальное место для твоего свидания.

— У кафе стоит синий «москвич», четыреста восьмой, — сообщил Володя. Правая лапища водителя опустилась вниз, где лежал «стечкин».

— Спокойно, это свои, — предупредил майор и могучая пятерня водителя, обхватившая рукоять пистолета, облегченно разжалась.

Я глянул вперед и увидел синий силуэт знакомой машины. «Москвич» притулился у обочины, с противоположной стороны и немного позади от кафе.

«Аня!» Губы моментально пересохли. Сердце начало биться с утроенной силой, грозя разорвать напополам грудную клетку. В горле огромной бугристой шишкой напух ком, мешающий дышать. Я пожирал глазами «москвич», пытаясь рассмотреть в смутно виднеющихся силуэтах за запотевшими стеклами, фигурку любимой.

«Волга» притормозила, не доехав до входа в кафе метров пятнадцать. «Москвич» призывно просигналил. Из машины неторопливо вылезла знакомая плечистая фигура в толстой коричневой дубленке и черной ондатровой шапке-ушанке.

«Игорь Семенович».

Сэнсей распахнул заднюю дверь, и наружу выбралась Аня. В длинном светло-сером пальто с меховым воротником, перехваченным пояском у талии. Из-под белоснежной вязаной шапочки выбивалась задорная черная челка, на щеках играл багровый румянец, а пушистый, такой же сверкающий молочной белизной шарф, наполовину закрывал лицо, делая Николаенко похожей на таинственную восточную красавицу. Я дрогнувшей от нетерпения рукой, открыл, затем резко оттолкнул дверь и одним движением выскочил из «волги». Аня увидела меня, и зеленые глазищи радостно вспыхнули. Она рванулась вперед. Под её сапожками разлетались в разные стороны хлопья снега, а я несся навстречу, забыв обо всем. На середине пути мы встретились, я подхватил за талию раскрасневшуюся девушку, звонко чмокнул её в пухлые алые губы, поднял и радостно закружил, от избытка чувств, переполнявших душу. Аня ойкнула от неожиданности, обняла за шею, щекоча кожу нежными ворсинками варежек, и прижалась ко мне всем телом

— Леша, хватит, — наконец прошептала она, — Неудобно. На нас же смотрят.

Я, тяжело дыша, опустил её на землю. Но руки с талии не убрал.

— Привет, — прошептал, не в силах оторваться от сияющих изумрудных глаз.

— Привет, — выдохнула Аня. Она смущенно покраснела, но взгляд не отвела, и спустя мгновение добавила:

— А я знала, что увижу тебя сегодня. Чувствовала.

В первую секунду я даже не нашелся с ответом. Потом выдохнул:

— С восьмым мартом тебя.

Нежно притронулся губами к порозовевшей щечке и добавил:

— Подарок вручу позже. В кафе. Договорились?

— Договорились, — с готовностью кивнула Аня. — Но это не обязательно. Можно вообще без подарка обойтись. Главное, ты со мною.

На этот раз она чуть отвела взгляд, будто испугавшись своего откровения. Белоснежное личико подруги опять окрасилось в нежно-розовый смущенный румянец.

Я не удержался и снова быстро поцеловал её в губы.

— Леша, — возмущенно вскрикнула девушка и стрельнула глазками по сторонам. — Люди же кругом.

— Пусть смотрят, — отмахнулся я. — И завидуют.

— Чему завидуют? — наивно спросила Николаенко.

— Тому, что такая красотка на свидание пришла, — довольно ухмыльнулся я. — Подожди, секунду буквально, я сейчас. Хорошо?

— Ладно, я здесь пока постою, — согласилась подруга.

Я двинулся к «москвичу». Подошел к сэнсею и протянул ладонь:

— Здравствуйте, Игорь Семенович.

— Привет, Алексей, — наставник сдерживаться не стал, и облапил меня, сжав в богатырских объятьях.

— Спасибо вам огромное, что нашли время и Аню привезли, — начал я, но Зорин отмахнулся.

— Перестань. Всё нормально.

Развернул меня обратно, подтолкнул к улыбающейся Николаенко и добавил:

— Иди уже, тебя девушка ждет. А мы ещё успеем наговориться.

— Спасибо, — еще раз повторил я, развернулся и пошел к Ане.

Выставил руку, щелкнул каблуками, и, дурачась, радостно предложил:

— Мадемуазель, не будете ли вы любезны, последовать со мною и разделить скромный стол с усталым путником, озаренным лучами вашей небесной красоты?

— С удовольствием, — ответила Аня и взялась варежкой за учтиво подставленный локоть. — Сочту за честь составить компанию столь галантному кавалеру.

Мы глянули друг на друга, не удержались и весело засмеялись.

У входа в кафе нас уже ждал майор с дородной женщиной в переднике.

— Проходьте, будь ласка, через главный вход. В кафе никого нема, — сказала тетка глубоким низким голосом.

— Хорошо, — кивнул я. — Ведите.

Зал мне очень понравился — небольшой и уютный. В середине стены в печке-камине весело потрескивают дрова. Выше щерится клыками оскаленная кабанья голова. Над арочным полукруглым входом резной охотничий герб — на фоне щита перекрещиваются ружье и копье, сверху обозначена тирольская шляпа с задорно торчащим сбоку пером.

— Это наши умельцы местные баловались. Ещё у шестидесятых годах, — пояснила женщина, уловив мой взгляд, — Хотели угодить начальству, вот и соорудили. Для антуражу.

— Понятно, — улыбнулся я.

Помог Ане снять пальто, повесил его на вешалку в углу, стащил свой пуховик и пристроил его рядом. Затем предупредительно отодвинул резной стул, давая возможность девушке сесть, и оценил обстановку.

Стол с чистой белой скатертью, по бокам красный орнамент из цветов, в духе народных мотивов. На дощатом полу, покрытым темным лаком, медвежья шкура. Тарелки уже расставлены, по бокам на квадратиках салфеток — столовые приборы. На середине стола, свеча в бронзовой чаше-подсвечнике, изображающем распустившейся цветок.

— Уютно тут у вас.

— А як же, — расцвела женщина. — Раньше велики людыны приезжали. Шашлычком, осетринкой, икоркой баловались, в озере купались, в сауне парились. Вот и сделали всё для ихнего комфорту. Рядом дачки райкомовские были и сюды регулярно заглядывали.

— А сейчас?

— А сейчас их нема, — развела руками тетка. — Дома стоят без дела. Парочку председатели райкома и совхоза заняли. Ещё один — главный агроном. А в остальные порожни. Редко молодежь приезжае, там останавливаются с разрешения председателя. Летом в основном.

— Леша, я тут за стеночкой посижу, — вступил в разговор