Это Кива понимала, как понимала и то, что посвятила десять лет жизни мятежу, у которого не было шансов на успех. Даже если повстанцы когда-нибудь смогут набрать столько людей, чтобы победить королевскую армию, эвалонцы не примут кровавый захват власти. Мятежники должны выиграть сражение и похитить Око из рук мага-генерала – что сомнительно, если Эшлин Валлентис хоть сколько-нибудь сравнима по силам со своей семьей, – иначе положение о Королевской Триаде не вступит в силу, народ Эвалона нечем будет урезонить и он начнет бунтовать.

Впрочем, у Кивы было ощущение, что мятежникам до этого нет дела, особенно с Зуликой во главе. С их будущей королевой.

«Войну без жертв не выиграть, сестренка».

– Пойдем, – прервал ее тяжкие раздумья Джарен. – Раз уж мы здесь, позволь провести тебе нормальную экскурсию.

Так что Кива пошла за наследным принцем по великолепной библиотеке, раздумывая над всем, что он рассказал… и не представляя, что по этому поводу чувствовать.

Вернувшись вечером в комнату, Кива обнаружила на кровати записку. Она застыла, узнав почерк сестры: шифр содержал адрес и время, а ниже была набросана карта с четкими указаниями, торопливо приписанными рукой Торелла.

От мысли, что в ее комнату пробрался разведчик повстанцев, Киве стало не по себе, и она подумала, не проигнорировать ли вызов, особенно учитывая, что она все еще была расстроена после ужасного обеда. Но как бы ее ни ранило предательство, она уже решила забыть об этом. Если Кива хотела добиться сколько-нибудь хороших отношений с сестрой – а она, к сожалению, все равно хотела, – то следовало хотя бы выслушать Зулику.

Кива еще раз прочитала адрес и обратила внимание, что это где-то в доках, не слишком далеко. Время встречи стремительно приближалось, так что Кива без дальнейших раздумий схватила плащ, сунула в сапог кинжал Наари и выскользнула наружу.

Пусть в том, чтобы повидаться с родными, не было ничего дурного – если, конечно, забыть, кто они такие, – Кива решила проявить осторожность и выбралась через потайной ход, чтобы никто у входных ворот не заметил, как она покидает дворец.

Вернувшись на поверхность, Кива трусцой пробежала через парк к освещенным люминиевыми фонарями улицам города. Дальше она направилась на северо-восток, вспоминая карту Тора и прогулку в доках с Кэлдоном на прошлой неделе.

Доки располагались в гавани, куда Серин стремилась навстречу морю Тетран, и считались главным портом для всех кораблей, прибывающих в Валлению или отбывающих из нее. Склады и прочие подсобные помещения целыми днями суматошно гудели, пока моряки загружали и разгружали всевозможные товары, а бойкие торговцы продавали с лотков свежие морепродукты, а еще редкие шелка, специи, мыло, духи и прочие заморские товары.

Поплотнее запахнувшись в плащ, Кива торопливо пошла по темным улицам, пока не добралась до нужного места; там обнаружился небольшой склад, втиснутый между зданиями побольше. Она хотела поискать вход, но услышала, как ее позвали по имени из узкого прохода между домами, и протиснулась в черноту, где ей махали Тор и Зулика.

– Нельзя было днем встретиться? – пожаловалась Кива. Тут было так тесно, что они стояли практически на головах друг у друга. – Вы десять лет учились драться, а я еле деревянный меч поднимаю. Если кого-то сегодня зарежут, то можно не сомневаться, кого.

Тор усмехнулся в ответ на ее ворчливые жалобы, но губы Зулики даже не дрогнули.

Кива с опаской покосилась на сестру, заметив ее напряженное лицо.

– Спасибо, что пришла, – сказала Зулика, переминаясь с ноги на ногу и избегая пристального взгляда Кивы. – Я… Мы… Я… – Она раздраженно вздохнула и начала снова: – Я позвала тебя, чтобы извиниться. За вчерашнее. За то, что ты узнала, а главное – за то, как. Все вышло не очень. Вообще все. И мое поведение за обедом тоже. И я понимаю, что меня это не извиняет, но просто… Просто мне было трудно там находиться. Во дворце. С ними. И это повлияло на меня сильнее, чем следовало.

Кива судорожно вздохнула. Она не знала, зачем ее сюда позвали, но точно не ожидала сбивчивых извинений. Особенно искренних.

– Зули хорошо обдумала все случившееся. – Судя по скрещенным рукам Тора и его мрачному лицу, это он подтолкнул ее к раздумьям. – Она знает, что поступила неправильно – не только вчера, но и когда не освободила тебя из Залиндова.

– Это все мама! – торопливо возразила Зулика. – Она правда сказала, что тебе там будет лучше, особенно с твоей магией. А я была юна, Кива. Юна и напугана. И я послушалась. Ее доводы звучали разумно: если обнаружат тебя, обнаружат и нас всех. Все могло пойти прахом. Но ты оставалась в Залиндове, а мы переезжали с места на место, так что даже если бы в тюрьме что-то случилось, нас никто бы не нашел. И… – она замолчала, будто спохватившись.

Кива уже слышала доводы Зулики, и пусть в них было некое зерно логики, они не оправдывали решение оставить в тюрьме ребенка. Но она все равно подтолкнула сестру:

– Что «и»?

Зулика неохотно произнесла:

– Прозвучит ужасно, но… – Она набрала воздуха и шепотом призналась: – Я боялась тоже оказаться в Залиндове. Мне это в кошмарах снилось!

Кива закрыла глаза, не в силах смотреть на сестру. Она прекрасно знала, что такое Залиндов, приходящий в ночных кошмарах, но ей-то пришлось еще и жить в этом кошмаре. В одиночку. Десять лет.

– Прости, – прошептала Зулика. – Теперь я понимаю, что не надо было слушать маму. Надо было рассказать Тору и приехать за тобой. Мы тебя подвели. Я подвела.

Киву переполняла боль, но она постаралась собраться с мыслями. Десять лет жизни пропали впустую, так что простить Зулику и сделать вид, будто ничего и не было, невозможно. Но сестра права: она действительно была юна. Если бы Кива оказалась на ее месте, а Тильда сказала бы, что будет безопаснее оставить Зулику в тюрьме, разве Кива не поверила бы, что мама знает, о чем говорит?

Кива глубоко вздохнула и сказала:

– Давай просто… Давай попробуем забыть это. Как ты сама вчера сказала, что сделано, то сделано.

Зулика выглядела потрясенно. Как и Торелл.

– Ты… ты не расстраиваешься? – медленно спросила Зулика.

– Меня все это очень расстраивает! – голос Кивы громко разнесся по темному закоулку, и она добавила уже тише: – Еще меня очень расстраивает, что позавчера ты пыталась убить Джарена и что из-за тебя Наари лишилась руки. Но я и этого не могу изменить, так? Стало быть, чтобы не сойти с ума, остается только…

– Погоди,