— Это базовая схема конденсации, — возвращая блокнот, произнёс я. — Если возникнут вопросы, то вы всегда можете со мной связаться напрямую, Илья Петрович.

— На первом этапе это вряд ли понадобится, ваша светлость, — внимательно изучая мои записи, ответил учёный. Судя по его тому, он уже думал о чём угодно, но не о нашем разговоре.

— Хорошего дня, Илья Петрович, — произнёс я и направился к выходу из ангара.

— И вам, Ярослав Константинович, — запоздало ответил главный артефактор. А когда я уже вышел на улицу, услышал командный рёв Большакова. — А ну все ко мне! Кто тут хотел войти в историю⁈

У дверей сортировочного цеха стоял Пескарёв и я решил поговорить с главой Себыкино по поводу его странной реакции на главу охраны артефакторов. Бойцы особого отряда уже отогнали машины ближе к выделенному для команды учёных ангару и обустраивали сеть наблюдения на внешнем ограждении промышленной площадки.

— Олег Дмитриевич! — на подходе помахал рукой я, но продолжить не успел. В кармане зазвонил телефон и на экране отобразился номер Аршавина. — Слушаю, Николай Петрович.

— Нужно поговорить, Ярослав Константинович, — хмуро произнёс Ратай, пропустив приветствие. — Мне Олег позвонил. Насчёт Хромова.

Глава 28

— Если коротко, — заметив, что глава охраны артефакторов, следивший за работой своих людей, повернулся и внимательно смотрит в мою сторону. — Павел Григорьевич уже вовсю обустраивает территорию.

— Ему нельзя верить, Сокол, — правильно поняв мой намёк, ответил Ратай. — Предавший однажды, предаст снова. Распорядитесь усилить охрану сортировочного цеха, Ярослав Константинович. Если возникнет даже малейшая опасность для интересов Воронцовых, Хромов сделает всё возможное, чтобы устранить угрозу своим хозяевам.

— Почему так считаешь? — вежливо кивнув Хромову, спросил я.

— Потому что этот человек специализируется именно на таких задачах, Сокол, — коротко ответил Аршавин. — И потому, что я лично его обучал.

— Понял, — невозмутимо ответил я. Что-то подобное я и подозревал по реакции Олега. Не верилось, что глава Себыкино начнёт бледнеть при виде обычного бойца чужого рода. Особенно после всего, что ему довелось пережить за последние пять лет. А теперь мои подозрения подтвердились. Но этот вопрос лучше было обсудить с Ратаем лично. — В пятницу заеду к вам посмотреть, как продвигаются учения.

— Буду ждать, ваша светлость, — отозвался Аршавин. — Но меры лучше принять уже сейчас.

Я прервал звонок и убрал в карман телефон. Пескарёв мялся неподалёку, не решаясь начать разговор. Я спокойно прошёл мимо таскающих ящики из машин бойцов Хромова и поманил главу посёлка за собой.

— Идёмте, Олег Дмитриевич, — произнёс я. — Обсудим пару моментов, до которых не успели добраться, да и поеду я уже. Домой пора. Завтра сложный день предстоит.

— Конечно, Ярослав Константинович, — тут же поспешил следом за мной Олег. — Вы извините…

— Не стоит, — чуть резче, чем требовалось, произнёс я. — Допускаю, что у вас были свои причины поступить так, как вы поступили. Но я должен знать, что происходит, чтобы правильно реагировать на ситуацию.

Пескарёв молчал минут пять и заговорил только тогда, когда мы миновали половину пути до жилой зоны посёлка. При этом глава Себыкино постоянно оглядывался на ворота промышленной зоны, словно таинственный Павел Григорьевич мог услышать нас на расстоянии в несколько сотен метров.

— До всех событий с казнью вашего отца, Хромов служил в ближней дружине Разумовских, — сосредоточенно произнёс Олег Дмитриевич. — Был одним из лучших учеников Николая Петровича и тот даже собирался стать его поручителем для получения ранга Ратая. Как к сыну к нему относился.

— Что произошло? — нейтрально спросил я. — Ну, кроме того, что случилось падение моего рода и все последующие события?

— Паша ушёл из дружины за пару недель до ареста прежнего главы рода, Ярослав Константинович, — ответил Пескарёв. — Перед этим сильно повздорил со своим наставником. Я деталей не знаю, но Шатун потом ещё несколько дней ходил мрачнее тучи. А во время штурма имения нападавшие, удивительным образом, к ключевым точкам защиты владения подошли с самых неудобных сторон. Вслух об этом потом не говорили, но чудится мне, что Николай Петрович думает, что Хромов сдал позиции врагам. Доказательств прямых не было, да и долг нужно выполнять безвылазно, думаю Хромова только это и спасло. Не простил бы такого Петрович! Простите, ваша светлость…

— Ничего, — хмуро ответил я. — Вполне понимаю ваши эмоции, Олег Дмитриевич. Аршавин просил усилить охрану сортировочного цеха. Если у вас есть какие-то предложения, то я готов их выслушать.

— У нас на территории нет ничего запрещённого, Ярослав Константинович, — задумался Пескарёв. — Кроме цистерны с иглобоем, никаких угроз нет. Её я прикажу убрать в дальний угол основного ангара. Если и ставить охрану, то возле неё. Выпустить монстра на свободу не так сложно и много времени не займёт. Но мне не верится, что кто-то сможет остановить Хромова, если он решит проделать что-то подобное.

— Почему? — тут же уточнил я.

— Потому что Николай Петрович очень хороший учитель, — печально ответил Олег. — Особенно когда полностью отдаёт себя делу и готовит себе заместителя и преемника. А с тех пор много времени прошло. Вряд ли Паша сидел без дела.

— Но Ратаем он так и не стал, — возразил я.

— Потому что слово Николая Петровича не даёт, — пояснил Олег. — Для того, чтобы ранг Ратая получить не только поручительство нужно. Но ещё и чтобы против никто из действующих Ратаев не был. А, учитывая отношения между благородными семьями, такое случается не так часто. Так что, среди Мастеров хватает тех, кто мог давно получить долгожданное звание.

— Понял, — на ходу кивнул я и свернул к площадке, возле которой находилось жилье моих дружинников. У входа в длинное здание, которое раньше служило